– Это ты хорошо придумала! – похвалила соседку мама. – Про войну сколько ни пиши, все равно мало будет. Ты подумай, Сережка, глядишь, и сработает!
– Подумаю! – пообещал я. – Спасибо за дельный совет, теть Тонь!
– Книжка с автографом с тебя! – подмигнула она подбитым, старательно замазанным пудрой глазом.
В канцтоварах набрали копирки, папиросной бумаги и пару запасных лент для «Москвы». Все еще не ощущаю дефицита! Помимо этого, закупили на нас с Таней тетрадок, карандашей и перьевые авторучки (жутко неюзабельное дерьмо, как по мне, но придется привыкать, шариковых пока не завезли).
– Ой, Наташка, удружила так удружила! – благодарила маму соседка по пути домой. – Будет теперь моя куколкой ходить!
– Сама заработала, сама ходить и будет! – подмигнула мама девочке Тане.
Та покраснела и приняла гордый-прегордый вид.
* * *
В Кисловодск самолеты не летают, поэтому прибыли мы в курортный город Минеральные Воды. Добравшись до привокзальной площади, перекусили чебуреком. До места не добрались, но вид уже отличный – кругом покрытые деревьями горы, свежий даже по сравнению с нынешней Москвой воздух и теплое, но нежаркое августовское солнце.
Мимо занятого нами дощатого столика прошла компания смуглых аборигенов – они наградили наряженную в красное клетчатое платье, шейный платочек и шляпку маму коллективным «вах!»’ом. Родительница гордо не обратила внимания, но было видно, что ей приятно.
Подавив откуда-то вылезшую детскую ревность, отвесил маме комплимент:
– Ты у меня очень красивая и молодая!
Мама порозовела:
– Чего это ты?
– И, будучи красивой и молодой, имеешь право на личную жизнь. Если ты кого-нибудь встретишь, я не против ночевать в санатории один какое-то время.
– Этих «встречать», что ли? – фыркнула мама, кивнув на скрывающуюся за углом компашку.
– А если вдруг найдется хороший мужчина, я буду совсем не против, если ты выйдешь за него замуж, в дальнейшем подарив мне братика или сестренку.
– Я запомню! – улыбнулась мама.
А чего это так вымученно? И что это за тоска в глазках?
– Я у тебя – первый и останусь единственным? – прямо в лоб спросил я.
Мама выскочила из-за стола и кинулась меня обнимать:
– Ну и что, что единственный? Единственный – значит неповторимый! Я тебя никогда ни на какого мужика не променяю, Сережка!
Понимаю – все-таки очень рано меня родила. Жалко Наташу.