Демид не отвечает. Останавливается возле камеры, открывая дверь, и проходит внутрь.
Слышу, как снаружи защелкивается замок, и только после этого Козырев снова скидывает меня на пол. Точно так же, как сделал это в тренажерном зале. Я снова морщусь от боли. Но он не реагирует на меня. Проходит вглубь помещения, оставляя меня там, где бросил.
Я отползаю к стене, прижимаясь спиной к холодному бетону, и только после этого осматриваюсь по сторонам. Просторная комната, с диваном, плазменным телевизором, обеденным столом, широкой кроватью и отдельным санузлом.
Признаться, я не ожидала увидеть подобное.
– Это что, твоя камера? – понимаю, что человек, убивавший людей за деньги, живет за решеткой ничуть не хуже, чем на воле, а возможно, даже лучше. Именно в это мгновение мои розовые очки разбиваются стеклами внутрь
– А чья же, – отзывается он, пройдя в ванную.
Я подтягиваю колени к груди, закрываясь от этого мужлана. Слышу какой-то странный стук, с трудом осознавая, что это выбивают дробь мои зубы.
За дверью санузла журчит вода. Я все еще не верю, что все это происходит в реальности.
Понимаю, что теперь Монстр будет делать со мной все, что вздумается, и оттого меня еще сильнее кроет от страха и паники. А еще мне хочется кричать от несправедливости этой жизни и того, почему преступникам, даже после наказания, позволено все.
Вижу высокую мужскую фигуру, приближающуюся ко мне. Картинка перед глазами размыта. Я стараюсь навести фокус, но его образ расплывается до тех пор, пока мне в лицо не выплескивается ледяная вода.
– А-а-ах! – шумно втягиваю воздух, открывая и закрывая рот, стараясь сморгнуть с ресниц воду.
– Успокоилась? – ровно спрашивает Демид.
Я еще не могу говорить, шокированная его выходкой.
– Психологиня, ты успокоилась? – снова нажимает он.
– Да, – чувствую, что действительно перестала стучать зубами.
Зато отчетливо ощущаю, как по груди стекают ледяные капли и к животу прилипают мокрые брюки.
– Хорошо, – отставляет пустой стакан на стол и придвигает стул ближе ко мне.
Он садится на него, расставляя широко ноги и упираясь локтями в колени, сверлит меня пристальным взглядом.
Он смотрит, как я трезвею после того, как он помог мне охладиться, но не произносит ни звука. И эта тишина, вперемешку с его тяжелым взглядом и подавляющей энергетикой, сводит меня с ума. Мне уже хочется крикнуть, чтобы не тянул, а делал, что задумал. Но чувство самосохранения не исчезло бесследно, и я молча жду его дальнейших действий.