– А ну стоять! – рыкнула и рывком освободила руку из захвата. – Ты что обо мне подумал, а? С ума сошел?!
– Я, – он остановился и несколько раз моргнул, будто очнулся, – прости. Психанул. Ненавижу, когда такие вот козлы девушек по углам зажимают. А ты еще и моя подруга. Какая-то небезопасная у тебя подработка!
Лика фыркнула и скорее со зла, чем взаправду выкрикнула:
– Ну и ходи тогда со мной! У тебя прекрасно получается обеспечивать мою безопасность! Ты еще отцу моему расскажи, где я подрабатываю!
Он не сдал. Он ходил вместе с ней. С того самого дня её бессменным Дедом Морозом, защитником и другом стал Амин Мароев. И если хорошими знакомыми они были давно – как-никак родители дружат много лет – то с этого новогоднего дня их объединял общий секрет. Новогодний. Праздничный. Наполненный запахом мандаринов и детским смехом.
***
– Лика, ау! – раздался над ухом голос Артема. – Мы идем?
– Да, конечно.
Девушка потерла замерзшие ладони и сунула руки в карманы пальто.
Все было так же, как тогда: праздничные огни, музыка и парень рядом. Вот только руки оставались холодными.
Проходя мимо припаркованных вдоль дороги машин, девушка не обратила внимания, что одна из них не была пустой. Мужчина в салоне проводил пару пристальным черным взглядом и хмыкнул:
– Ну что за дурочка? Опять забыла перчатки…
– Амин Маратович, – отозвался сидящий рядом непримечательный тип в черном, – получили досье на этого блондина. Работаем по старой схеме?
Амин бегло просмотрел информацию на экране планшета.
– Хороший парень. Копайте глубже, а пока пусть общаются. Он из хорошей семьи, с блестящим будущим. Он сможет обеспечить ей достойную жизнь.
– А вы?!
– А я каждый день хожу по краю, Вась. Возможно, отказаться от неё – это единственный способ сделать её счастливой.
– Снимаем слежку? – в голосе подчиненного прозвучала надежда.
– Нет. Я хочу знать каждый шаг и каждый чих …этого парня. Лику ведете в штатном режиме.
Амин вздрогнул, когда удаляющаяся фигурка девушки поскользнулась и её вовремя подхватил за талию…кто-то другой. Но не он. От этого стало физически больно всему телу сразу и еще чему-то, живущему глубоко внутри, что романтики назвали бы душой.