А мне она нравится все больше! Чтобы подбодрить ее, я поднимаюсь в верховья моей памяти. Развод и двадцатидвухлетняя дочь уравновешивают наши изъяны, и я веду ее, ободренную, в ближайший ресторан. Видимо, жизненные незадачи заставляли ее искать ответы в книгах, потому что она приятно начитана, и к концу вечера я от нее в полном восторге.
Я провожаю ее до дома в двух шагах от «Тургеневской» и прошу о следующем свидании. На следующий день мы встречаемся вновь и снова бродим вдоль Тверского бульвара. Затем ресторан и оживленные и непринужденные выдержки из собрания сочинений на тему «Моя прошлая праведная жизнь». Даже если сочинения эти питались вымыслом, все равно они хороши. Я провожаю мою Элен домой и предлагаю поехать завтра куда-нибудь за город. Она, как ни странно, соглашается.
Ей неизвестен род моих занятий, и когда я усаживаю ее в черный джип, она откровенно восхищена:
– Никогда не ездила в такой роскошной машине! Кем вы работаете?
– Да так, – говорю, – торгую понемногу…
Я отвез ее к верховьям Москвы-реки, и мы провели там чудесный солнечный день. Увидев ее в купальнике, я восхитился: никакого жеманства, ни ложного стыда. Вечером я в целости и сохранности вернул ее под родительский кров. Уже позже она с неизжитым удивлением вспоминала: «До сих пор не понимаю, как я согласилась с тобой поехать! Два дня знакомы, и сразу в лес! А вдруг ты оказался бы маньяком?»
Последующие три дня мы прогулками и беседами крепили наше знакомство. На четвертый день я пригласил ее домой. Мы пили на кухне вино, и она выглядела смущенной. Затем мы прошли в гостиную, сели на диван, и я включил телевизор. Как-то само собой вышло, что я взял ее за руку, и когда она ее не отняла, обнял. Она не возражала, и я ее поцеловал. Она ответила, я подхватил ее на руки и отнес в спальную. Не глядя друг на друга, мы разделись и забрались под одеяло.
Нагота – вот истинная суть человека. Сведите вместе одетых мужчину и женщину, и они, не зная, чем заняться, будут говорить в лучшем случае о высоком, в худшем – о погоде. Но заставьте их обнажиться, и они тут же займутся тем, для чего созданы – любовью. Человек создан для любви, а не для мирового господства. Свое истинное назначение мы скрываем под одеждой. Обнаженный человек – добрый человек. Все беды на свете от хорошо одетых людей.