Чёрной пеленой волна, гребни коей уходили к небесам, поглотила все оставшиеся на воде корабли и их команды.
Трое суток спустя.
Побережье Речных гаваней, ранее названных Острова Выр-выр.
Обломки корабля, став несчастному и кроватью, и шлюпкой, и домом, преодолевая волны, подхваченные божественным течением, несли бессознательное тело в рыболовные угодья Империи Матвеема. Ведомый судьбой, спасённый случаем, мужчина, потерпевший кораблекрушение, был замечен юным рыбаком, впервые вышедшим с отцом в столь дальнее от островов плавание. Испуганные крестьяне, глядя на вытатуированную на лбу букву сразу поняли кто перед ними. Брат-инквизитор, воин Господень, он прибывал в ужасном состоянии: одежда изорвана, тело измучено и покалечено, и при всём при этом была одна странность. Вещь, что первой должна была пойти на дно, но оставалась до конца с инквизитором. Клинок, меч огромных размеров, закутанный в белые простыни. Едва сын с отцом стянули мужчину, а после меч с плота, как тот опрокинулся.
– Клинок служил противовесом, не будь его, инквизитор утонул бы, – поясняя сыну увиденное диво, помолившись, семья рыбаков спасает того, чьи ученики и послушники впоследствии приведут Зуриэль к её господину и хозяину. Многие за годы пребывания ангела в форме оружия пытались ей завладеть, подчинить себе. Но никому кроме тех кому она позволяла так и не удалось воспользоваться настоящей мощью клинка, прозванного на земле и небесах Мятежным оружием.
Сейчас.
Я видел её дух, астральное бесплотное тело. Она улыбалась мне, лила слёзы которые я не мог смахнуть с её лица. По-прежнему предмет, пленница своего стального сосуда, клинка, что был в руках инквизитора.
– Отдай… – произнёс я. Старый мужчина вмиг помрачнел, склонил голову, упал на колено, выронив завибрировавшее оружие из сильных рук. Ещё никогда, ни разу в своей жизни он не передавал его тому, кого видел впервые в жизни. Пусть он и не сомневался в словах Зари, верил в то, что я его бог, но это не отменяло факта того, насколько сильно он был привязан к своему оружию.
Пальцы мои коснулись рукояти. Душа, заточенная в предмет, мятежная, рвущаяся на свободу, обрела искомое и с помощью моей магии переродилась. Зуриэль. Почему же цвет твоих крыльев помрачнел? Белоснежные, казавшиеся мягкими и пушистыми, они окрасились в испачканный, замученный временем серый цвет. Почему глядя в твои золотые глаза с невероятной радостью, я чувствую боль, печаль и сожаление? Почему ты плачешь, когда я обнимаю тебя? Почему я и сам плачу, чувствуя исходящее от твоего тела тепло?