Судьбе угодно иногда
Дарить нам памятные встречи.
Они нас радуют всегда,
Пока мы есть на этом Свете.
И я судьбу благодарю,
Ей гимны славные пою
За то, что встречу подарила
И на любовь благословила.
Полностью это стихотворение вошло в вышеуказанные роман и изданную позже повесть «Таинственная пианистка». Про любовь в нем упоминается не случайно. Она действительно вспыхнула в наших душах, но мы, вернее я не дал ей разгореться и связать наши души в дальнейшей жизни. Возможно, это была моя роковая, непростительная ошибка в жизни. Как знать! В знак глубокого уважения и искренней благодарности за все хорошее, что было в нашей жизни, я сочинил на смерть этой неординарной женщины проникновенную эпитафию. Она была впервые помещена в указанном выше романе «Загадочные женщины в жизни любопытного мужчины». Позже я поместил эту эпитафию в изданную отдельной книгой повесть «Таинственная пианистка».
Вторым интересным событием явилась моя встреча с необычной девушкой, показавшейся мне в начальный период наших отношений весьма странным человеком. Будучи коренной ленинградкой, она имела богатый опыт жизни городской «золотой» молодежи, поэтому ее поведение казалось мне, жителю провинциального города Великие Луки, весьма странным. История отношений с нею описана мной в новелле «Странная девушка», вошедшей в указанный выше роман. За эту новеллу меня сильно ругали некоторые читательницы зрелого возраста, мол, зачем я написал историю о «девице легкого поведения». А раз я встречался с нею, то, значит, и сам был таким же развратным молодым человеком. Мои объяснения, что героем новеллы являюсь не я, а вымышленный человек, вызывали только хитрые улыбки. А ведь в действительности, как потом оказалось, судьба этой умной, образованной женщины была весьма драматичной.
Были у меня в Ленинграде встречи и с другими девушками, но о них я, возможно, напишу что-нибудь небольшое в будущем. В остальном годы моей жизни в Ленинграде принципиально отличались от жизни в других городах России тем, что они явились для меня кладезем добра, гуманизма и высочайшей человеческой культуры. Я этот город безумно любил и люблю до сих пор.
Город Херсон, куда я попал по распределению после окончания института, удивил меня сразу несколькими необычными для меня особенностями. Во-первых, в нем был совершенно другой климат. Солнечная погода стояла не днями и неделями, а целыми месяцами, начиная с первого мая и кончая концом сентября. В середине лета было не просто тепло, а жарко. Температура даже в тени доходила до 40 градусов по Цельсию. Все изнемогали от жары, а я после холодной ленинградской погоды особенно. Ночью было так душно, что мне приходилось спать в чем мать родила, приняв предварительно холодный душ. Во-вторых, в городе была такая традиция. Когда вечером спадала жара, большинство горожан выходило на улицы подышать свежим воздухом, а молодёжь отправлялась на специальную пешеходную, утопающую в тени широколистых платанов, прогулочную улицу, расположенную в центре города. Она носила имя выдающего русского полководца А. В. Суворова. Молодежь совершала по ней непрерывные движения по кругу: с одного конца в другой и назад. В народе такая прогулка называлась «гулянкой». На этой улице обычно и происходило знакомство парней с девушками. А девушек-невест в Херсоне было изобилие. В нем был расположен огромный текстильный комбинат (когда-то комсомольская стройка), на котором работало более восьми тысяч девушек. Правда, специально для этих невест властями города были открыты два морских училища – гражданское и военное. Обычно участники гулянки расходились по домам поздно вечером. Я любил наблюдать за такой гулянкой со стороны.