Вадим мгновенно ответил «Нет!» и добавил: «Даже моя мать живёт до сих пор в деревне, в другом регионе».
После передачи он несколько дней вспоминал свою родную деревню и постоянные просьбы матери о его приезде. И решил посетить мать.
Деревня Богатково поразила его пустотой и убогостью. Он вылез из такси без кондиционера и попал в тягучую чернозёмную грязь. Дом перекосило, оконные ставни, казалось, прыгали, серый шифер на крыше растрескался, забор выцвел и облез.
Вадим дёрнул за верёвочку на калитке, чтобы поднять защёлку, и открыл ворота. Раздавшийся скрип неприятно резанул слух.
Старый амбар слева от дома, в котором он любил ночевать летом на сене, исчез, на его месте торчали остатки фундамента.
– Сынок, – услышал он родной голос. Маленькая, худенькая, в легком цветастом халатике она уткнулись ему в грудь и заплакала. – Сынок, сынок приехал…
– Мама, ну что ты. Все хорошо. Успокойся.
Вечером они сидели за столом, а Вадиму было не по себе. Все окружающие его предметы были до боли знакомы, но вызывали у него вовсе не приятные воспоминания детства, а угрызения совести. Ему было стыдно за старые массивные табуреты, за клеёнку на столе, за ламповый телевизор «Чайка», за занавески на окнах, которые висели ещё в его детстве…
Он подошёл к маленькой иконке в красном углу. Богоматерь с ребёнком на руках смотрела на него спокойным умиротворённым взглядом, от которого он не мог отвести глаз. Рядом на стене висел портрет отца в военной форме с одной медалью «За отвагу» на гимнастёрке. Навернулась слеза.
– Он так ждал тебя. Говорил, хочу погладить по голове сыночка… Но не переживай, он понимал, что дорога дальняя, и дела у всех свои… Завтра съездим на могилку, он рад будет. Хорошо, что приехал. Спасибо тебе, сынок! – она опять заплакала.
– Мамочка, теперь всё будет по-другому. Поедешь со мной, будем жить вместе. Я дом достраиваю большой. Все будет хорошо. – Слова и слезы лились потоком.
– Куда же я уеду, кто будет ходить на могилку?
– Мы будем приезжать. А я тебя заберу.
Пришли соседи, дед Фёдор принёс бутыль самогона. Вадим пожалел, что не привёз ни продуктов, ни спиртного. Магазина в деревне не оказалось, давно закрыли, а до соседней деревни почти тридцать километров, машина есть только у фермера Васьки.
На столе появились щи, картошка на сале, квашеная капуста с луком, свёкла с чесноком. Выпили за приезд, потом за отца, потом за всех. Телевизор показывал с рябью, иногда давал помехи, но после удара сверху по корпусу прекращал, как ворчливая жена после окрика мужа.