– Арина Ранкович – моя крестная дочь. С ее отцом мы вместе учились в лицее и сидели за одной партой… Три месяца назад Назар Ранкович обратился ко мне, и поведал, что с Ариной стало твориться что-то непонятное: девочка стала бояться света, сильно уставала, сквернословила при виде священнослужителей, начала страдать лунатизмом, еще у нее появилась аллергия на еду, и, по непонятной причине она теряла много крови, а на вопрос о появившихся ранах на ее шеи, рассказывала о чудовище, что сосет ее кровь по ночам. Мы с Назаром все хорошо проверили. Окна и двери поместья были надежно заперты и в дом не мог никто проникнуть, поэтому я и пришел к выводу, что из-за лунатизма она ранит себя, ведь ее кровать была в крови. Арину госпитализировали и лечили лучшие врачи, но от их лечения стало только хуже, поэтому я забрал ее к себе и в течении всех трех месяцев лечу, но девочке лучше становится лишь на некоторое время, а после ее симптомы возобновляются.
Герману пришла в голову идея, что профессор просто проверяет его знания, ведь не может же он – величайший психиатр, не знать, что творится с его крестной дочерью, а значит Ларионов не должен посрамить своих преподавателей.
– Возможно у нее ОКР (Обсессивно-компульсивное расстройство)? Возможно инъекции седативных исправят дело и успокоят тревожность пациентки. – Предположил Герман, блеснув своими знаниями, чем позабавил своего собеседника.
Перельман растянул губы в насмешливой улыбке, из-за чего его курчавая тускло-огненная борода с сединой, дрогнула.
– Ты решил мне дать совет, как лечить мою пациентку? Думаешь ее мучают навязчивые мысли? Что тебе дало право усомниться в моей компетентности? – С некой колкостью в голосе спросил главврач.
Язвительность профессора загнала Ларионова в ступор и одним махом лишила его возможности проявить свои знания в полной мере.
– Простите, я всего лишь предположил. Я… я нисколько не сомневаюсь в вашей… Простите. – Виновато опустив глаза, повинился Герман, продолжая ссыпать извинениями.
Во взгляде Перельмана мелькнуло что-то победоносное, что говорило неопытному бывшему студенту: «то-то же, и не лезь со своими предположениями», но в целом, мужчина не держал зла на институтского выскочку и тут же продолжил разговор, как будто этой неприятной напряженности между ними не было.