Машина остановилась на расстоянии меньше метра от меня. Пыль с асфальта и упавшие листья полетели прямо в лицо. Было неприятно, и я едва сдержалась, чтобы не чихнуть.
Задняя дверь распахнулась. Оттуда вышел довольно симпатичный парень примерно моего возраста. Его волосы были огненного цвета, словно живое пламя, а глаза – зеленые, переливающиеся голубым оттенком. Он был высокий, одетый в белую рубашку и белые брюки-клеш, не менее белые кожаные туфли. Эта чрезмерная белизна рябила в глазах. Тем не менее я была впечатлена. Но все мое восхищение померкло, как только он открыл рот:
– А это че, кикимора подошла? – грубо рявкнул он в мою сторону.
У него был довольно приятный голос, глубокий и бархатистый, но вот слова… И этот надменный взгляд, словно у петуха, готового в любой момент вступить в бой. Разгадать его сущность было не сложно: этот высокомерный индюк никто иной, как Жар-птица. Порода у них такая, аристократическая. Из всех чистокровных семей, пожалуй, эти самые "чистонутые".
Я почувствовала, как внутри закипает раздражение. "Не для этого попугая рождены мои нервные клетки", – подумала я, стараясь сохранять внешнее спокойствие. Я обязательно его запомню.
Но рыжий, видимо, решил, что его остроумие достойно продолжения. Он окинул меня оценивающим взглядом, словно диковинный экспонат в музее, и выдал:
– Ты здесь что, на экскурсии? Ворота не новые, а на барашка ты не похожа, ха-ха-ха! – он рассмеялся собственной шутке, запрокинув голову. Его смех эхом разнесся по местности.
Не дожидаясь реакции, он уверенно зашагал вперёд, словно весь мир принадлежал ему. Его походка была легкой и грациозной, напомнив мне персонажа из "Бременских музыкантов". Он дотронулся до ворот, и они со скрипом начали раскрываться.
Как я и предполагала, за ними недалеко виднелся главный корпус академии – замок, сочетающий элементы современной архитектуры и готики. Вокруг раскинулся ухоженный газон. Множество тропинок, выложенных разноцветной брусчаткой, извивались между клумбами с экзотическими цветами и причудливо подстриженными кустами.
Я была настолько поражена нелепой попыткой сострить крылатого наглеца, что не сразу оценила великолепие, раскрывшееся за воротами. Внутренний голос метался между двумя мыслями: "Мне на него стоит злиться или пожалеть?" Я проводила взглядом его белоснежный силуэт, постепенно растворяющийся в буйстве красок академического сада.