– Мистер Хьюлинг Эллиот, миссис Хьюлинг Эллиот, мисс Аллан, мистер и миссис Торнбери – один круг, – продолжал Хёрст. – Мисс Уоррингтон, мистер Артур Веннинг, мистер Перротт, Эвелин М. – другой; затем – местные, наконец – мы.
– Мы в своем круге одиноки? – спросил Хьюит.
– Вполне, – сказал Хёрст. – Если и пытаться из него выйти, ничего не получится. Эти попытки лишь вносят неразбериху.
– Я не курица в круге, – сказал Хьюит. – Я голубь на вершине дерева.
– Интересно, не это ли называется вросшим ногтем? – сказал Хёрст, осматривая большой палец на левой ноге.
– Я перелетаю с ветки на ветку, – продолжил Хьюит. – Мир прекрасен. – Он лег на спину, подложив руки под затылок.
– Неужели действительно приятно жить с таким туманом в голове? – спросил Хёрст, посмотрев на друга. – Отсутствие цельности – вот что в тебе удивляет, – продолжал он. – К двадцати семи годам, а это почти тридцать, ты, похоже, не сделал никаких выводов. Компания старушенций воодушевляет тебя так, будто тебе три года.
Хьюит окинул взглядом костлявого юношу, который, замолкнув на минуту, аккуратно сметал обрезки ногтей в камин.
– Я тебя уважаю, Хёрст, – заметил Хьюит.
– А я тебе завидую – кое в чем, – сказал Хёрст. – Во-первых, завидую твоей способности не думать; во-вторых, ты нравишься людям больше, чем я. Женщины тебя любят, наверное.
– Вот это, наверное, самое главное, да? – спросил Хьюит. Теперь он лежал на спине, рукой чертя в воздухе неровные круги.
– Конечно, – сказал Хёрст. – Но трудность не в этом. Трудность в том, чтобы найти подходящий предмет.
– В твоем круге нет кур?
– Ни намека, – сказал Хёрст.
Хотя они были знакомы уже три года, Хёрст ни разу не слышал истинную историю любовных привязанностей Хьюита. В обычных разговорах само собой подразумевалось, что их было много, но в откровенных беседах молодые люди этой темы избегали. У Хьюита было достаточно денег, чтобы не работать, он оставил Кембридж после двух семестров – из-за разногласий с университетским начальством, – после чего стал путешествовать, ничем особенно не занимаясь, – поэтому его жизнь во многом не походила на жизнь большинства его знакомых.
– Я не могу себе представить эти твои круги, не могу, – продолжал Хьюит. – Мне скорее видится крутящийся волчок для игры в «вертушку», который двигается туда-сюда, наталкивается на предметы, накреняется то на одну сторону, то на другую, набирает фишки – все больше и больше, пока стол не будет завален ими. А волчок все крутится и бегает и падает со стола, и вот уже нет его, он исчез из виду.