– Пройдёмте к ёлке? – предложил Ромашов торжественно.
В гостиной фея быстро и нежно, не делая ёлке больно, распределила по веткам все мамины игрушки. Мальчика в красной чалме и зелёных шароварах она прикрепила повыше, на веточку покороче, почти у самой верхушки. Взяла в руки звезду для макушки.
– Отвернитесь, пожалуйста, – робко попросила она Ромашова.
– Зачем? – спросил Ромашов.
– Я буду летать, – прошептала фея, мучительно краснея.
– Летайте! – воскликнул Ромашов, и птички радостно запели, порхая вокруг него. – Летайте при мне, чудесная!
– Вы правда не будете раздражаться, что я летаю? – несмело улыбнулась фея. И плавно поднялась над полом, покачивая попой, и дотянулась до верхушки, и бережно надела на неё звезду.
– Чудо! – вскричал Ромашов и упал перед феей на одно колено и сказал. – Выходите немедленно за меня замуж!
«Чудо!» – подумала Семёнова, аккуратно, чтобы не наступить на Ромашова, приземлилась, протянула ему руку и сказала. – Да.
Ромка.
С Новым годом в этот раз в детдоме №18 не заладилось. Планировали ёлку на конец декабря, но кто-то что-то неправильно понял, не так оплатил, не туда нажал – и представление заказали на третье января. А четвёртого уже надо было вести их в цирк – мероприятие от городской администрации. Не слишком ли, два праздника подряд, подумала зам по воспитательной работе, а потом решила, что ничего, так они устанут быстрее и перестанут ждать.
Ромка ёлки не любил. Он точно знал, что Дед-Морозом опять будет охранник Сергей Иванович, а Снегурочкой – Шурочка. Шурочка очень старалась быть хорошей, весёлой и доброй Снегурочкой, но у неё был такой противный визгливый голос, что каждый раз от её просьбы позвать «Де-едушку Моро-оза!!!» у Ромки начинала раскалываться голова. Хороводы Ромка не любил, на конкурсах терялся и молчал. А если нужно было ещё и куда-то бежать, вроде эстафеты – это было для Ромки совсем кошмарно. Под взглядами разноцветной мишурной толпы ноги его становились ватными и непослушными и бегать не хотели категорически.
На третий детдомовский Новый год Ромка научился хилять от ёлки. Он дожидался, пока перед входом в зал их пересчитают, а потом молча отцеплялся от своей пары Наташки и пятился до самой каморки. Пара Наташка никогда его не сдавала. Хорошая она девчонка, молчаливая.
Замок в каморке был постоянно сломан. То ли его по халатности никогда не чинили, то ли по чьей-то необходимости всё время ломали. На первый взгляд дверь вроде бы была закрыта. Но, Ромка знал, если ручку сначала потянуть вверх, а потом резко дернуть вниз – и вуаля, как говорила Шурочка. Можно было спокойно просидеть всю ёлку среди вёдер и швабр с тряпками, а потом так же незаметно влиться в группу, бочком-бочком к Наташке.