– Айви!
Я оторвала взгляд от белой скатерти, и окружающий мир снова был перед моими глазами. Я опять слышала шум разговоров, постукивание столовых приборов о посуду.
Женщина, сидевшая рядом, смотрела на меня со спокойным выражением лица, хотя в мельчайших складочках ее натянутой улыбки я разглядела смущение человека, который скрывает неловкость.
– Все хорошо?
Я сидела, сцепив руки в замок. Салфетка превратилась в клочки в моих бледных пальцах. Я положила их на стол и накрыла ладонью, чтобы больше не теребить.
– Он придет с минуты на минуту, не волнуйся.
А я и не волновалась. Сказать по правде, сейчас меня вообще мало что волновало.
Сопровождающая, которую ко мне приставили, казалось, была обеспокоена моим равнодушием, особенно когда мы зашли в ресторан в аэропорту и я почувствовала неприятный запах кофе и готовой еды. Она посмотрела на меня так, будто мои эмоции были упакованы в чемодан и теперь крутились, забытые, где-то на ленте выдачи багажа.
Я отодвинула стул и встала.
– Ты в туалет? Хорошо, я подожду тебя тут.
Мне хотелось бы сказать, что я рада оказаться здесь, что действительно стоило проделать такой долгий путь ради того, чтобы не быть одной. Теперь в моем сером существовании появился проблеск надежды на то, что начнется новая жизнь. И все же, пока я рассматривала свое отражение в зеркале туалета, вцепившись пальцами в края раковины, меня не покидало ощущение, что передо мной тряпичная кукла, сшитая кое-как из случайных лоскутков.
«Держись, Айви, будь стойкой!»
Я закрыла глаза, и мое дыхание разбилось об стекло. Хотелось уснуть и, может быть, никогда не проснуться, потому что только во сне я находила покой, который, проснувшись, искала в реальности, ставшей для меня далекой вселенной, которой я больше не принадлежала.
Я открыла глаза. Зрачки впились в туманный кружочек, нарисованный моим дыханием. Открыла воду, помыла руки и наконец вышла из туалета.
Проходя мимо столиков, я старалась не обращать внимания на посетителей, которые поворачивали головы, чтобы посмотреть мне вслед.
Я в курсе, что выгляжу необычно, но только небо знает, как я ненавижу, когда на меня глазеют.