Со стесненным сердцем я подняла лицо к небу и потерялась в нежной голубизне. И опять не могла не подумать о доме. По вечерам наш лес превращался в лабиринт света и ледяных слез. Снег мерцал, как покрывало, усыпанное алмазами. И в определенный момент, около полуночи, небо становилось невероятно синим. Озеро отражало его, как идеально гладкое зеркало, казалось, земля усеяна звездами – инопланетный пейзаж. Если ни разу не видел, трудно такое представить…
– …Ты что, глухая?
Кто-то пихнул меня в бок. Не грубо, но от неожиданности я уронила бак, из которого вывалился мешок с мусором. Не надо и смотреть, чтобы понять, кто этот нахал. И не было необходимости вслушиваться в его слова. Одно его присутствие автоматически портило настроение.
– Слушай, в чем твоя проблема, а? – рявкнула я, поднимая глаза на этого высокомерного типа, стоявшего рядом со мной.
Так бы и напялить ему на голову этот мешок с мусором… Его зрачки буравили во мне дырку.
– Ты моя проблема.
Да неужели? Как интересно.
– Если думаешь, что это я захотела приехать сюда, то у тебя не все в порядке с головой. Если б я могла вернуться назад, будь уверен, меня бы здесь не было.
– Тогда я тебя обрадую: ты скоро вернешься назад, – ответил Мейсон, стоя все так же неподвижно. – На твоем месте я не разбирал бы чемоданы.
Его наглость действовала мне на нервы. Может, он надеялся меня запугать? Но я привыкла иметь дело со зверями и поопаснее.
– Не думаешь же ты, что я захочу остаться здесь с тобой? Ха! Еще несколько дней назад я даже не помнила о твоем существовании.
Мои слова произвели нужный эффект: его веки сузились, черты красивого лица еле заметно исказились, цвет зрачков словно стал гуще, в них будто бы промелькнуло подтверждение какой-то давней мысли.
– Конечно, нет. С чего бы тебе меня помнить? – прошипел он со злостью, которая меня задела.
Я смотрела на него исподлобья, не понимая, что он хочет этим сказать.
У тротуара остановилась машина. Стекло опустилось, и в окошке показалось личико улыбающейся девушки.
– Чао! – крикнула она Мейсону.
На голове у нее была яркая бандана, губы блестели от помады, как леденцы.
– Эй, Крейн! – прокричал парень, сидевший за рулем. – Давай запрыгивай быстрее!
Мейсон повернулся к ним, сощурив глаза, словно прорезая взглядом вечерний воздух. Враждебность на его лице плохо сочеталась с улыбкой, тронувшей уголки губ.