Я уже окончательно проваливалась в сон, из наушников тихо доносилась песня Джеймса Моррисона «Up». Мягкий голос пел:
Никогда не поздно все вернуть назад,
Даже когда все рушится.
Есть только один путь – вверх,
Есть только один путь – вверх, вверх, вверх,
Даже когда все рушится…
* * *
Осень была настроена решительно: светало поздно, лужи с утра были покрыты тонкой коркой льда, порывистый ветер пробирал до костей. Я сидела в электричке и, стуча зубами, до сих пор не могла отогреться. Мы проснулись слишком рано, ехали в почти пустом вагоне, в котором горели яркие лампы. Я смотрела в окно, но из-за тьмы на улице видела только наши отражения – мое растерянное заспанное лицо и клюющего носом Сашку. Стук колес его убаюкивал. Внезапно мне вспомнилась сцена в электричке из моего любимого фильма «Москва слезам не верит», когда главная героиня возвращалась с дачи. Я покосилась на Сашину обувь. Как же, поедет этот пижон в грязных ботинках! На Саше красовались чистые белые кроссовки. Идеально белые, даже так. И это несмотря на то, что октябрь выдался очень слякотным. В нашем случае он же Гоша, он же Жора – это я. На мои «Мартинсы» лучше не смотреть. Терпеть не могу ухаживать за обувью. И хожу неаккуратно, брызги бывают до самой пятой точки. Я стыдливо спрятала ноги под деревянную лавку.
Наша дача находилась в ста километрах от города, в очень живописном месте. Давным-давно дом принадлежал какому-то важному академику. Но потом этот академик состарился и продал красивый особняк и небольшой участок моему дяде, маминому старшему брату. Все детство я провела на этой даче. Мне нравилась большая пыльная библиотека, которая осталась от прежнего хозяина, просторная веранда, сказочная кованая калитка, чердак, о котором я уже говорила… Мой дядя, никогда не имевший жены и детей, несколько лет назад переехал в Канаду по работе, а дачу оставил нам с мамой. Но мы с ней еще те дачницы, конечно. Мама предлагала засадить весь участок картофелем и не париться. Однако позже мы решили высадить клубнику и цветы. На этом наши посевные работы закончились.
Когда добрались до места, на перроне уже светало. Лично меня утренний мороз пробирал до костей. Я посильнее закуталась в шарф, одни глаза торчали. А Сашка вдруг заявил:
– Обожаю покупать на перронах мороженое. В стаканчике. В этом что-то есть. Тебе взять?