Ее провели в зал для завтраков, где собрались все, кроме Джейн, и где ее появление вызвало немалое удивление. То, что она прошла три мили столь ранним утром, по такой распутице и к тому же одна, было почти невероятным для миссис Херст и мисс Бингли; и Элизабет была убеждена, что они, с присущим им высокомерием, не одобряют ее поступок. Однако приняли они ее очень вежливо, и в обращении их брата было что-то большее, чем вежливость – расположенность и доброта. Мистер Дарси говорил очень мало, а мистер Херст вообще молчал. Первый не мог выбрать между восхищением свежестью, которую прогулка придала ее лицу, и сомнением в том, что причина оправдывает ее прогулку столь далеко и в одиночестве. Последний не думал ни о чем, кроме своего завтрака.
На ее расспросы о состоянии сестры ответы были не очень утешительными. Мисс Беннет спала плохо, и, хотя она и встала, ее сильно лихорадило, и она не смогла выйти из комнаты. Элизабет была рада, что ее немедленно проводили к ней. Джейн, которая слишком боялась вызвать тревогу у родных или причинить им неудобства, не выразив в своей записке, как сильно она жаждет такого визита, очень обрадовалась ее появлению. Однако она была еще слаба и не способна к долгому разговору, и когда мисс Бингли собралась оставить их наедине, она не могла сделать ничего более, кроме как выразить свою благодарности за необыкновенную доброту, с которой к ней относились. Элизабет молча выслушала ее.
Когда завтрак закончился, к ним присоединились сестры, и Элизабет несколько улучшила свое мнение, когда увидела, сколько внимания и заботы они проявляли к Джейн. Пришел аптекарь и, осмотрев свою пациентку, сказал, как и следовало ожидать, что она сильно простудилась и что надо постараться выздороветь, посоветовал ей вернуться в постель и прописал какие-то лекарства. Совету с готовностью последовали, поскольку симптомы лихорадки усилились, а головная боль не проходила. Элизабет ни на минуту не покидала комнату, а другие дамы по большей части отсутствовали; джентльмены тоже не появлялись, они, по сути, больше ничем не могли помочь.
Когда часы пробили три, Элизабет почувствовала, что ей пора возвращаться, и очень неохотно объявила об этом. Мисс Бингли предложила карету, и ей пришлось даже немного настоять, чтобы Элизабет приняла ее предложение, а когда Джейн проявила заметное беспокойство при расставании с ней, мисс Бингли была вынуждена заменить предложение кареты приглашением остаться на время в Незерфилде. Элизабет с радостью согласилась, и в Лонгборн был отправлен слуга, чтобы дать знать семье о том, что она задержится, и привезти кое-что из одежды для нее.