В довесок, вокруг стояла звенящая всепоглощающая тишина, словно все звуки умерли в одночасье, погрузив мир в безмолвие. Ник поднялся, закинув промокшую сумку на плечо, и вышел на перекрёсток в форме буквы «Т», озираясь по его сторонам. Никого. Чувство непонятной тревоги оплело сознание, будто лапы огромного смертоносного паука.
Тишина давила на него, словно имела форму и объём. Вслушиваясь в неё, Ник как будто утонул в её тягостной пустоте. Спустя пару минут замешательства, парню показалось, что где-то вдалеке раздался какой-то звук. Повернув направо, Ник направился по Моховой улице в предположительную сторону его источника, в надежде встретить хотя бы кого-то и успокоиться. Панических атак с ним раньше не случалось, но кто знает… Кто и что знает, додумать парень не успел, застыв в изумлении.
Вместо старинных домов, ютившихся здесь на берегу Москвы-реки, высился внушительный покатый холм, покрытый высокой травой, на вершине которого наметилось какое-то движение. Ник окликнул стоящего там высокого человека, но звук не покинул его рта, не позволяя нарушить гробовую тишину. Парень вздрогнул, силясь сказать хоть что-то, но всё – безрезультатно. Делать нечего, кроме фигуры на холме вокруг не было никого, и он направился к ней.
Звука шагов о мостовую не было слышно, как и шелеста травы, устилавшей холм, когда Ник переступил на неё с тротуара. В полном безмолвии парень подошёл к фигуре, статной и, безусловно, мужской. Со спины он принял стоящего за бездомного – длинные спутанные волосы, ниспадающие ниже лопаток, бесформенный, пошарпанный, темный балахон до земли… И чувство опасности, эпицентром которого ощущался именно этот странный человек. Не в силах произнести ни слова, Ник коснулся рукой его плеча. Мужчина резко обернулся, посмотрев на парня остервенелым безумным взглядом. Злость, казалось, сочилась из его глаз удушающим потоком, и направлена она была именно на ни в чём неповинного Ника. Парень смутился и оторопел, шагнув назад, а затем и вовсе окаменел, не в силах оторваться от начавшего искажаться лица старца. Его глаза резко ввалились, на месте глазниц начали разрастаться чёрные провалы, будто бы заполненные живой злобной тьмой. Разгневанно всплеснув сухими тонкими руками, он отчётливо произнёс беззубым ртом:
– Что же ты натворил, княже?