Друид пугающе ухмыльнулся, он подошёл ближе к проклятому, будто специально, чтобы тот увидел в его глазах пляшущие безумные огоньки.
– Тебе было больно после первого убийства? – с насмешкой спросил он. – А я ощущал удовольствие. Ведь я убивал того, кто заслужил смерти. Я наблюдал в стороне, как жизнь утекает из его тела. И чувствовал то, что, казалось, никогда уже не смогу вновь ощутить. Но тут, на моё счастье, произошла наша встреча.
Он резко вонзил кинжал в грудь эльфу. Клинок зашипел, коснувшись крови, к его тёмному свечению прибавилось кроваво-красное. На лице пленника отразилась агония, он раскрыл рот в немом крике, как будто бы каждую клеточку его тела раскалили добела. Кинжал пульсировал, насыщаясь, и Шейрату ощутил мрачное наслаждение от этой вибрации. Оставаясь в ране, клинок ускорял влияние яда. В тёмных глазах эльфа-предателя отразился предсмертный ужас, в следующее мгновение они застекленели, конвульсии прекратились, тело обмякло, а изо рта потекла струйка пены.
Шейрату вытащил кинжал. Тот был абсолютно чист, на нём не было ни капли. Возникновение нового символа в этот раз он даже не заметил за волной удовольствия от убийства. Он вспомнил проклятых эльфов, покрытых этими письменами. За каждым символом стояла чья-то жизнь. Юноша хмыкнул и повернул кистью руки, чтобы корни податливо стянули с тела врага маскирующий плащ. Оружие тьмы в его руках не должен был увидеть никто из союзников. Он завернул клинок в текучую ткань и положил в сумку.
– Никаких свидетелей, – задумчиво окинул он окружающее пространство, затем пугающе усмехнулся. – Всё повторяется, не так ли?
Он вытянул руки в стороны, впитывая энергию жизни. Друид прекрасно знал, что при необходимости природа может рассказать о том, что в ней происходило тому, кто хорошо спросит. Он ощущал, как кора ближайших деревьев иссыхает, трава под его ногами чернела, расширяясь кругом. Энергия жизни вливалась в его тело, разливаясь по венам и даруя странное чувство эйфории. Почти забытое ощущение. Та самая справедливость, которой он так желал, которую так долго и упорно отрицал, но, наконец, принял. Теперь он знал, для чего живёт. Теперь он видел свой путь.
Закончив, он вернулся к трупу лучника, поднял лежащий в стороне лук и поспешил, чтобы настичь ушедший отряд. Казалось, переполняющая энергия подстёгивает рвануть вперёд со всех ног, но он так и не решался сорваться на бег. Он думал о Таяндрис. О возникшем притяжении к этой эльфийке. Она завораживала его. Но в то же время он ощущал, что их пути разминутся, и ему придётся сделать выбор, который определит его дальнейшую судьбу.