И компания зашагала по вечерней улице, растянувшись на всю её ширину.
– Знаешь, Ильяс, какие слухи про нас по деревне ходят? – не без гордости спросил Петя, – это просто умоподрачительно!
Ильяс ничего не ответил, зная, что Петя всë равно сейчас всë расскажет, даже скажи ему: «нет, не знаю и знать не хочу».
– Про кого это – «про нас»? – с интересом нахмурился Юра.
– Ну вот, – парень обвёл компанию жестом, – про всех про нас.
– Ну, вообще-то, про Ильяса там ничего не говорилось, – с долей занудства заметил Михаил.
– Давайте ближе к телу! – не выдержал Ильяс, – телитесь, как девочки!
– Говорят, что мы все алкоголики, – коротко изложил суть Михаил.
– Блин! Чувак! – Петя возмущённо развёл руки в стороны и остановился посреди дороги, – так не честно! Я уже начал рассказывать.
А Ильяс, тем временем, скорчил кислую гримасу и начал картинно пятиться к обочине.
– Фи! – брезгливо выдавил он, старательно каверкая речь на немецкий манер, – я есть вас не знать! Моя не хотеть, чтопы про меня ходили шлюхи, што я алкохолик!
– Пакет отдай, и можешь уходить, – засмеялся Юра.
– Не, ну я же сказал, что не хочу быть алкашом, а мы и не бухать идëм. Так что, так и быть, потерплю сегодня вашу компанию.
– Я считаю, что из двух зол нужно выбирать то, которое ещё не пробовал, – важно произнёс Петя.
– Да вы, батенька, философ, – одобрительно поднял бровь Ильяс.
– Это не я, это Мадонна сказала.
– Не знал, что ты Мадонну слушаешь, – хмыкнул Михаил.
– Это я в газете прочитал, а слушаю я только великие группы.
– И как ты определяешь, кто великий, а кто нет? – спросил Юра.
– Ну вот смотри! – тут же зажёгся Петя, – вот Миша Металлику слушает, а я Нирвану. Вот Нирвана великая группа, а Металлика нет.
– Это с какого такого перепугу!? – возмутился Михаил.
– А что, нет? Сам посуди! Если сравнить Хэтфилда и Кобейна, то Кобейн легенда, а Хэтфилд нет по одной простой причине: Курт додумался вовремя отъехать, и плохих песен он уже не напишет, а вот Металлика будет стареть и писать всë хуже и хуже. Нужно уходить на пике, лучше сгореть в огне, чем завянуть на солнце.
– Слушай, Петя, – задумчиво протянул Ильяс, – а тебе не кажется, что сейчас как раз твой пик?
Все весело засмеялись, и компания, растянувшись в цепочку, свернула в железнодорожную посадку, именуемую в народе «ëлочки». Ëлочки всегда считались самым зловещим местом в деревне. Дети помладше населяли их чудовищами, а по-старше – маньяками и убийцами. Совсем рядом, за тонкой полосой деревьев прогрохотал очередной поезд, разорвав пространство своим пронзительным гудком.