– А император куда денется?! – интересовались рабочие.
– Не надо придавать слишком большое значение фигуре императора! Когда от Николая все начнут разбегаться, ему останется только удивляться, что это: трусость и предательство?! – усмехнулся в усы Сталин.
– Когда будем выступать?
– А чего кота за хвост тянуть?! Подготовимся и выступим. Только не стоит думать, товарищи, что монархия падет от одного нашего удара. Так могут думать только наивные дурачки. Государство от этого удара станет еще злей. На нас обрушатся репрессии. Многим из нас будет казаться, что дело проиграно. Но это только начало! Силы пролетариата безграничны, а терять нам нечего, кроме своих цепей. Мы вновь и вновь будем наносить удары! Наше дело правое! Монархия будет разбита! Мы победим!
– Молодец! Браво! – раздались аплодисменты.
– Теперь стихи! – Сталин встал в позу, выставил вперед руку и принялся декламировать:
Я хочу помочь народу!
Только очень все непросто!
Наверху одни уроды!
Не дают державе росту!
Кто богат и власть держащий,
Кто словил по жизни фарт
Записал в твари дрожащие
Всех! Лишь он один бриллиант!
Но, товарищи, мы встанем!
Что вы смотрите так робко?
Разъясним-ка негодяям,
Кто тут туз, а кто шестерка!
Сильной трудовой рукою!
Свергнем рабское мы бремя!
Это будет наша воля!
Это будет наше время!
Летом 1900 года началась забастовка во всех железнодорожных мастерских Тифлиса. К ним присоединились рабочие других предприятий. Разумеется, ядром бастовавших были ученики Сталина. Вскоре бастовал почти весь город, кроме физической обсерватории (Сталин не палил свою контору).
Властям пришлось в спешном порядке вводить в город воинские части. Прокатились обыски и аресты. Многие ученики Сталина были арестованы. Другие бежали, разнося искры мятежа по другим городам России.
Жандармы нанесли удар по Тифлисской социал-демократической партии. Однако полиции не удалось выявить всех ее членов.
– Мы вступили на тропу войны! – докладывал Сталин на общем собрании. – Пришла пора перестать быть дискуссионным клубом. Мы должны превратиться в боевой отряд с жесткой дисциплиной и единым центром управления.
Такая постановка вопроса смутила многих старых революционеров из числа интеллигентов, которые привыкли обсуждать труды Карла Маркса и Фридриха Энгельса, дискутировать между собой, делать доклады, просвещать рабочих, но оказались абсолютно не готовы к боевой работе.