– Ты пропустила четыре моих хлопка, – высокомерно бросил Унташ, – и ты занималась рукоблудием. Я должен наказать тебя.
– Да, господин, – женщина не поднимала головы.
– Завтра на рассвете тебе будут драть уши. По полчаса за каждый пропущенный хлопок. А затем ты будешь ублажать моих стражников. Всех десятерых. Надеюсь, ты хорошо меня услышала?
– Я поняла, господин. Я приму наказание.
– Хорошо-о-о, – внезапно мягко протянул Унташ, – ты должна воспевать мое милосердие. Ведь я легко могу приказать залить тебе в уши расплавленную медь.
– Я буду воспевать о твоем милосердии, – сухо отчеканила рабыня.
– Прекрасно, – резко оскалился старейшина, – просто превосходно. А теперь – проводи мою почетную гостью в лучшую комнату после моей.
– Я повинуюсь, господин.
Арчита следила за ними, затаив дыхание. Теперь она мечтала только об одном – выбраться из этого проклятого дома, вскочить на лошадь и уехать отсюда без оглядки. И никогда не возвращаться. Но Унташ продолжал загораживать проход. А разум не позволял ей пустить оружие в ход. Каким бы страшным и омерзительным хозяин дома ни казался, он не выказывал намерений причинить жрице вред.
«Пока».
И Арчита прекрасно осознавала – напади она сейчас, то живой ее отсюда не выпустят.
– Ты ведь не передумала отдохнуть? – холодный вопрос вывел ее из спутанных мыслей и заставил ответить.
– Нет, – прохрипела жрица и, откашлявшись, добавила, – я устала с дороги.
– Тогда, – Унташ вальяжно развел руками, – оцени мое гостеприимство и насладись отдыхом в этом прекрасном дворце.
«Дворце? Он шутит?».
Однако старейшина оставался абсолютно серьезным. И только усмешка продолжала кривить его пухлые губы и уродовать бледное лицо.
– Благодарю, господин Унташ, – кивнула Арчита, продолжая сжимать ладони в кулаки.
Тот, казалось, не расслышал. Он вновь пронзил рабыню взглядом.
– Оглохла, куча навоза? Или тебе и вправду залить уши медью? Проводи гостью до опочивальни.
– Да, господин.
Рабыня медленно развернулась и поплелась по темному коридору. Она не отрывала взгляда от пола, как и стопы босых ног, издавая глухие шаркающие шлепки. В полной тишине мрачного дома они звучали неприятно и зловеще… но не шли ни в какое сравнение с ухмылкой старейшины. Тот продолжал пожирать жрицу глазами.
– Приятного отдыха, моя дорогая, – Арчита не выдержала, и ее передернуло, – жду тебя за сегодняшним ужином. Там и обсудим то, ради чего я посылал за тобой.