Рискованно, заявили бы они.
Я шагаю вперед, уставившись на свои ботинки.
– Ну, не скажу, что они не правы. Стабильная работа делает жизнь проще.
В ее тяжелом вздохе я успеваю расслышать: «херня…»
– Да, но они как будто помешались на этом.
– Они желают нам лучшего.
Мои родители не росли в нищете, но они из небогатых семей. Наш папа был механиком, а мама танцевала в балете, со временем вступив в труппу. А потом ей удалось открыть собственную танцевальную студию. Она преподавала балет, пока несколько лет назад они оба не вышли на пенсию, переехав в маленький городок посреди Британской Колумбии. Хоть мама и была прекрасным преподавателем, мне кажется, она считала свою карьеру неудавшейся. Когда в определенном возрасте я начала поговаривать о том, чтобы заняться музыкой, она на собственном примере доказывала, что не стоит.
Поражение – это страшно, – всегда повторяла она. – Лучше готовь себя к успеху.
Они хотят для нас комфортной, счастливой жизни, и для моего отца это значит понедельную оплату и хороший соцпакет. А для мамы – занятие, которое не принесет слишком много разочарования, если ты вдруг не преуспеешь. Например, как врачебная работа Хейзел. Или вся эта маркетинговая история.
Не связанное с музыкальной индустрией. Поэтому я изучала в университете маркетинг, взяв музыку дополнительным курсом. Я хотела сделать ее основным, но мама меня отговорила.
Оказалось, они были правы. Музыкальный мир жесток. Помню, как я сыграла песню, которую написала для Зака, а они с его музыкальным менеджером только посмеялись. Зак назвал ее миленькой.
У меня внутри все сжимается от стыда. Я вспоминаю эти моменты, и мне больно. Я недостаточно крепкая, чтобы такое вынести.
Хейзел поворачивается ко мне.
– Папа продолжает тебя спрашивать про Штрайхера?
Мало того что родители грезят о солидной работе для нас обеих, отец еще и обожает хоккей, и он многолетний фанат «Vancouver Storm». Он в диком восторге, что мы обе теперь работаем на команду. Когда он узнал, что парня из нашей школы купил Ванкувер, он от радости чуть с ума не сошел.
Я закатываю глаза.
– Да…
Мы смеемся, а Дейзи убегает вперед, чтобы поздороваться с белым лабрадором, бегущим нам навстречу.
– Такая славная собака, – говорит Хейзел, беря меня под руку.
Я улыбаюсь.
– Да, так и есть. Эта часть работы мне нравится.