Мэл покачала головой. Не то, чтобы она особо интересовалась.
– Механические големы. Груда шестеренок, проволоки и металла, собранная в особом порядке и оживленная магией. Как думаешь, если я выкраду чертежи для Юдоли, матушка пересмотрит свое решение о наследовании?
Что?!
Малврае толкнула дэва в плечо, скидывая ноги на пол, и хотела уже встать, чтобы хорошенько наподдать этой наглой мерзавке, но Иллиам вдруг рассмеялась, мягко толкнув ее в макушку и заставляя упасть обратно.
– Я шучу! Зачем мне твой скучный Паучий трон? Никакой свободы, сплошные приёмы, бюрократия и политические игры.
Мэл скрестила руки на груди и недовольно поёжилась, будто в покоях стало холодно. Она бросила быстрый взгляд на дэва. Всё его тело мелко подрагивало от напряжения из-за неудобной позы, но он не издавал ни звука. Ничего, еще немного, и он точно взмолится. Сейчас Малваре очень хотелось, чтобы кто-то взмолился.
– Не наделай дел, – буркнула она сестре. – Матушка доверяет тебе важную миссию. Если напортачишь, она пересмотрит вопрос о признании тебя своей дочерью.
Иллиам засмеялась, мелодично и беззлобно, а потом поклонилась.
– Не беспокойтесь, госпожа. Матушка не пожалеет, что выбрала меня.
Вот же стерва…
– Что ж… – Сестра выпрямилась, снова заводя руки за спину. – Мне пора, пожалуй. Проводишь меня?
Мэл неохотно поднялась и прошла с сестрой к двери. Внутри вдруг кольнуло так же, как, когда она думала о расставании с Хестином. Неужели она и по ней будет скучать?
– Забыла! – Иллиам внезапно обернулась на пороге. – Последний вопрос, госпожа, если позволите.
Мэл кивнула, поёжившись снова. В этот раз виной тому и впрямь был сквозняк, лизнувший холодным языком ее голые лодыжки.
– Так каков он на вкус, твой дэв?
Опять она об этом! Г-р-р…
– Я… хм… еще не…
Сестра тихонько засмеялась, так и не дав ей договорить.
– Ох, Мэл… ты совершенно безнадежна.
Нет, думала Малврае, закипая под удаляющийся стук ее каблуков, по Иллиам она точно скучать не будет.
***
Почему она всё еще не воспользовалась своим рабом? Что-то не так с ней? Или с ним? Мэл размышляла об этом уже второй день. За утренней молитвой и за завтраком. Во время обеда и после. Однажды на тренировке она так глубоко задумалась, что едва не угодила под меч Дуррада. Слова Иллиам о ее безнадежности ранили самолюбие, сводили мысли к тому, что дело в ней. Но что в ней может быть не так? Малврае совершенное дитя своего Дома, так говорила госпожа-мать. Лучшее дитя. Избранное и обреченное на путь славы с самого рождения.