«Главное – выздороветь, – убеждал он себя. – Когда смогу ходить, найду тех, кто лучше справляется в этих условиях. Наверняка ведь остались те, у кого еще есть горячая вода и доступ к свежей еде».
А потом однажды утром Саримель принесла ему яблоко – большое, красное, сочное. И на вкус оно было превосходным, особенно после не слишком свежего бульона. Даниэль вгрызался в него с наслаждением, не обращая внимания на стекающий по подбородку сок. Он съел почти три четверти – больше не смог, так как яблоко оказалось чересчур велико. Остаток он положил на край кровати, а потом задремал. Часов у него не было, но он мог бы поклясться, что спал не дольше трех-четырех часов.
Когда он проснулся и потянулся за яблоком, оно оказалось испорченным – не слегка побуревшим, чего он ожидал, но липким, расползающимся и изъеденным гнилью. Он с отвращением отшвырнул остатки яблока, и Саримель на него накричала, ругая за испачканный пол. А может, за то, что вместо того чтобы съесть все сразу, он потратил четверть впустую.
Около полудня к Саримель пришел мужчина, которого Даниэль про себя называл «парнем с мечом». Он часто ее навещал, но оружие имел при себе редко. На этот раз он не только был вооружен, но также подошел к Даниэлю и, смеясь, приставил острие к его горлу. Панталекис, искоса глядя на сверкающий клинок, старался не пошевелиться, почти уверенный, что мужчина шутит. Почти.
Саримель позвала гостя в соседнюю комнату. Какое-то время Даниэль прислушивался к доносившимся оттуда звукам – вполне недвусмысленным стонам, вызывавшим у него зависть и злость, поскольку он понимал, что самому ему еще долго придется ждать подобных удовольствий. Чтобы занять мысли чем-то другим, он начал обдумывать возможные способы связаться с Новыми Землями.
Потом вернулся любовник Саримель и еще раз повторил свою шутку, приставив к его горлу острие меча.
Ржавого меча.
Даниэль не сомневался, что раньше ржавчина отсутствовала, и меч был начищен до блеска. Металл заржавел всего за несколько часов.
Панталекис закричал, зовя Саримель. Прибежавшая женщина оттащила любовника от кровати, наверняка решив, что ее подопечный кричит из-за идиотской шутки. А Даниэль, у которого от тошнотворного подозрения обострился взгляд, сразу же заметил, что Саримель успела постареть с того дня, когда он с ней познакомился – так, как обычно стареют за год или за два. Все ее лицо покрылось мелкими морщинками, но при этом она держалась прямо, и походка ее была пружинистой, как у молодой женщины.