И оно всерьез принялось меня разглядывать. Если б я был живым, я бы слегка засмущался, но, похоже, мне, как душе, смущение было неведомо.
Мое регистрирующее существо замедлило свои действия, сосредоточенно решая, как со мной поступить. Только я собрался было спросить, что же мне делать, как оно, видимо, уловив мои мысли, протянув мне мой пакет, произнесло весьма вежливо:
– Вы хотите посетить траурные мероприятия?
– Какие? – не понял я.
– Похороны вашего тела, поминки.
– Это мое право или обязанность? – снова поинтересовался я.
– Это право, правда, предоставляется не всем. Вам можно.
Я задумался и довольно отчетливо представил, как пройдут мои похороны. Картина, возникшая в моем сознании, была довольно унылой и никак не вдохновляла. Я, честно говоря, и будучи живым, не очень-то любил подобные мероприятия, посещая их исключительно в силу необходимости, а уж теперь, когда имелась такая прекрасная возможность сачкануть, причем никто из покинутых мной родственников этого не заметит, было бы странным проявлять активность и тащиться на собственные похороны. Тем более, что в последнее время у меня с моим телом было множество разногласий.
Оно во многом меня не удовлетворяло, и все последние годы жизни я подсознательно чувствовал свою отстраненность от него. Я не слишком его жалел и берег и, возможно, именно поэтому умер так рано. Так что смотреть на бренные останки, когда-то принадлежавшие мне, не было никакого желания. Поэтому я ответил:
– Чересчур скорбное зрелище будет, лучше я на него не пойду. А чего-нибудь повеселей вы не можете предложить? Вроде танцев для тех, кому за тридцать, хотя бы?
– Нет, – ровным голосом ответило существо за конторкой.
Земные шутки их, похоже, не интересовали.
– Тогда немного подождите, – продолжило существо, – я вызову старшего по смене, и он вами займется.
Я не стал спорить, кивнул и отошел в сторону.
Тут же прямо передо мной появилось кресло, которое, как я понял, предназначалось именно для меня. Я не удивился подобному фокусу, а просто в него сел, хотя мог и продолжать стоять, поскольку абсолютно не чувствовал никакой усталости.
Регистрация душ умерших продолжалась. Толстячок в очках, дорвавшись наконец до регистратуры, протянул свой пакет.
Его пакет засиял лиловым цветом.
Существо равнодушно сообщило: