Карин. Им, они говорят, очень хочется взглянуть на короля!
Эрик. Мы каждый день ведь видимся… Ну да… Им подай короля в короне, короля на сцене! Что ж, пусть войдут!
Карин (машет рукой в сторону двери, которую она не прикрыла за собой). Идите сюда, маленькие!
Густав и Сигрид, держась за руки доктора, подходят к Эрику и падают на колени.
Эрик. А ну-ка, негодяйчики, сейчас же вставайте с пола! (Наклоняется и берет обоих на руки.) Ну вот! Можете поглядеть на эту игрушку! (Густав и Сигрид трогают пальчиками корону. Эрик целует обоих и ставит на пол.) Ну как? Высоко взобрались? А?
Густав (щупает горностаев на мантии). Смотри, Сигрид, крысы!
Сигрид. Не надо мне крыс! (Идет к столу, на котором Эрик оставил свою бумагу с речью, и потихоньку закутывает в нее куклу.)
Эрик (Густаву). Ну, Йоста, хочешь тоже стать королем?
Густав. Ага, если только мама будет королевой!
Эрик. Она и так важней всякой королевы!
Густав. А я важней всякого принца, да?
Эрик. Конечно! Потому что ты ангел!
Входит придворный, что-то шепчет Йорану Перссону, тот подходит к королю.
Йоран Перссон. Пора! Поспеши!
Эрик (Карин и детям). Храни вас Господь! Всех, всех! (Уходит.)
Густав и Сигрид шлют ему воздушные поцелуи.
Карин (Йорану Перссону). Что там затевается?
Йоран Перссон. Король перед риксдагом должен обвинить дворян.
Карин. Тех, что заточены в крепость?
Йоран Перссон. Их самых!
Карин. Значит, можно заточить людей в крепость прежде дознания и суда?
Йоран Перссон. Да, если кто пойман с поличным, его сразу бросают в тюрьму и потом уж ведут дознание. Так и случилось с господами дворянами.
Карин. Все-то ты мудреные вещи говоришь, где мне их понять…
Йоран Перссон. Да, правосудие – дело тонкое; тут такая нужна скрупулезность и точность, речь идет ведь о жизни и смерти! (Подходит к окну.) Слушайте! Король говорит! И его отсюда видно!
Карин. Задерните шторы! Не хочу я на это смотреть!
Йоран Перссон (задергивает шторы). Как вам угодно, фрекен.
Сигрид. Мама, это Йоран Перссон?
Карин. Тс-с, малышка!
Сигрид. Он и правда очень плохой?
Йоран Перссон. Только с плохими людьми, а не с детками.
Карин. Вы мне уж больше нравитесь, Йоран, когда вы бьете, а не когда вы ласкаете.
Йоран Перссон. Неужто?
Карин. И не хотелось бы мне хоть чем-то быть вам обязанной.
Йоран Перссон. И однако ж…
Придворный (входит, что-то шепчет Йорану Перссону, тот постепенно уходит; затем – к Карин