– Ну что ты, папа, всё же нормально, вот и приехал, – проговорил я, стараясь сгладить неловкость момента.
– Давно не виделись, – пробормотал он, промакивая уголки глаз. – Извини, соринка в глаз попала.
Поднимаю свою дорожную сумку, и мы направляемся к выходу с вокзала.
– Как вы здесь поживаете? – спрашиваю у отца.
– Да всё нормально, сын, – отвечает он. – Я всё так же в своей конторке работаю. Дома людям по их желанию переделываю, – отец улыбнулся.
Я вспомнил, что у него своя небольшая строительно-дизайнерская фирма.
– Очень здорово, папа, что у тебя есть ещё порох в пороховницах! – с уважением произношу, обнимая его за плечи.
– Интересная фраза, – отец смотрит на меня.
– Это из русской классики, недавно читал, вот и вырвалось, – уточняю.
– А кто автор? – интересуется он.
– Гоголь.
– Да, слышал, кажется, он написал "Мёртвые души"? – отец потер подбородок.
– Ух ты! – не сдержал своего удивления. – Мне нравится твоя литературная подготовка!
Мы оба рассмеялись.
– На такси сейчас? – спрашиваю.
– Обижаешь, сын! Я и сам ещё машину вожу, – усмехается отец, кивнув в сторону парковки. – Пойдем, она за углом.
По дороге к стоянке я с интересом разглядываю здание вокзала. Большое, современное, оно приятно радует глаз чистотой и порядком. "Далеко не все вокзалы в этой стране могут похвастаться таким видом", – подумал я, отмечая, что внутри почти нет торговых ларьков, что, безусловно, шло зданию только на пользу. Несмотря на отсутствие суеты и хаоса, вокзал жил своей обычной жизнью, наполненный приглушенным гулом сотен голосов, похожим на негромкое жужжание пчелиного роя.
Мы вышли на улицу, сели в машину. Отец завел мотор, и машина плавно тронулась. С первых же мгновений стало ясно – за рулем опытный и аккуратный водитель. Пока мы едем, я исподволь наблюдаю за новым родственником. Воспоминания сами собой перенесли меня в детство, нарисовав в памяти образ моего собственного отца, отца Павла. Он ушел от нас с мамой, когда мне было всего шесть лет, не посчитав нужным что-либо объяснить мне, ребенку. Маме же он сказал, что полюбил другую женщину. У них тогда уже родился сын, мой сводный брат, которого я никогда не видел. Да и не стремился к этому.
Подъехали к дому. Отец, как истинный хозяин, пропустил меня вперед. Из кухни тут же вышла мама. Ее лицо озарилось радостью при виде меня.