– Эссекс Генри сбежал, – объявила миссис Дельфина. – Если кому-либо из вас что-то известно о его исчезновении, сделайте шаг вперед.
Парротт снял шляпу и откашлялся.
– Миссус, он, наверное, уже на пути домой. Возможно, его задержал патруль. Они и меня несколько раз останавливали, пока я вез Рут.
Одно упоминание имени мамы заставило меня прикусить губу, на глаза сами собой навернулись слезы.
– Еще есть идеи?
Снитч сжал рукоять хлыста, висевшего у него на бедре.
– Этой девчонке точно что-то известно, – он кивнул в мою сторону. – Они были неразлучной парочкой. Позвольте забрать ее ненадолго. Уверен, я сумею выбить из нее правду.
– Вы же знаете, мастер Джейкоб запретил бить ее.
– Есть немало других способов развязать ей язык, помимо порки, – фыркнул надсмотрщик.
– Спасибо, мистер Снитч. Кто-нибудь еще желает высказаться?
Ответом было глухое молчание.
– Отлично. – Хозяйка вцепилась обеими руками в балюстраду крыльца. – Значит, еды вы больше не получите до тех пор, пока не вернется Эссекс. Не желаете говорить – дело ваше, но тогда умрете с голоду вместе с вашими тайнами.
Она развернулась на каблуках и ушла в дом, хлопнув дверью.
Потрясенные люди остались стоять во дворе. Лишение еды было жестоким наказанием. Рабы и так жили впроголодь. Даже тех жалких крох, которые тетушка Хоуп отправляла работающим на плантации, было недостаточно, чтобы наесться вдоволь. Постепенно невольники начали расходиться. Я наблюдала, как они спускаются с холма, понуро опустив голову. Многие шли, тяжело шаркая ногами.
Когда я закончила обычные утренние дела по дому, Лавви отправила меня заниматься консервированием овощей и фруктов. Заготовка припасов не входила в мои обязанности, но сейчас эта монотонная работа, не требующая особого напряжения, была как нельзя кстати. На столе в судомойне выстроились корзины с клубникой, черникой, горохом, стручковой фасолью и огурцами. Я тщательно промыла плоды и залила сиропом или рассолом, затем перетаскала бочонки в подвал, где они будут храниться до зимы. В подвале было темно и холодно. Едва дверь захлопнулась за мной, я повалилась на колени и уткнулась лбом в земляной пол. Боль подступила к горлу, а легкие, казалось, отказывались дышать. Рот открылся в беззвучном вопле, я захрипела, а затем из глубины моего существа вырвался крик. Я кричала, выла, стонала и плакала до тех пор, пока внутри не стало пусто. Затем я открыла дверь в коридор, и меня вырвало.