Я поздравил бы вас, милые мои
И, хотя б на миг избавил от тревоги,
Но ни веры, ни надежды, ни любви…
Растерял я их, чудак, на полдороге!
Но как важно вовремя отринуть этот морок, суметь «разобраться в себе» и сберечь в душе главное: надежду.
Одним словом, заберу назад свои
Я слова. Меня простите, обормота.
Я пока не отрекаюсь от любви —
Может, ждёт она меня за поворотом…
Конечно, нет рецепта на все случаи жизни. И у каждого дорога своя. Но Поэзия тем и хороша, что её тихий ненавязчивый голос может быть услышан чуткой восприимчивой душой. И тогда упование поэта станет спасительной подсказкой:
Мы воспарим, как будто полубоги,
Не над Землёй, а над своим вчера.
И, может, нас Господь простит, в итоге
И отпадёт обиды мишура…
Было бы только желание воспарить…
И каким спасительным предостережением для отчаявшейся души могут стать вот эти строчки:
Когда ни вина не попьёшь, ни кваску,
За прежнюю станет нам стыдно
тоску.
И мы осознаем потом
на краю…
Что счастливы были и жили
в Раю…
Дай Бог осознать нам это не «на краю», а гораздо раньше, когда можно еще многое изменить в себе, а потом и в своей жизни.
Пришло время представить автора этого сборника.
Знакомьтесь: Андрей Ломакин. Журналист. Поэт. А ещё – артист, который не только отдал значительную часть своей жизни эстрадному искусству, но и сам стал его вдумчивым и добросовестным исследователем.
А лично для меня Андрей Ломакин – Пушкин. Спрячьте на время саркастическую улыбку. Мое признание имеет под собой прочное основание.
Как артист, Андрей Валентинович Ломакин часто выходит в образе Александра Сергеевича Пушкина. В этом образе я его впервые и увидел. Не всякий способен и вправе воплощать Пушкина. Андрей Ломакин такое право себе взял и, в конечном итоге, завоевал.
Его Пушкин подвижный, лёгкий, остроумный, способный на импровизацию и даже на поэтический экспромт. Причем его Пушкин читает экспромты, которые рождаются тут же, на глазах у зрителей.
Не надо говорить, что их автор – сам Андрей Ломакин. Какой-нибудь «старомозглый Плюшкин» – пушкинист-любитель – может воспринять это как кощунство. Но зрители, и я тому свидетель, воспринимают такую «вольность» с радостью и благодарностью. Потому что поэтическое творчество Андрея Ломакина идет бок о бок с пушкинской традицией: рождать «летучие творенья» в тесном и нерасторжимом союзе «волшебных звуков, чувств и дум».