– Вы кого-то ждете? – поинтересовался я.
– Да бывшую домой подвез, вот до сих пор успокоиться не могу, а мне за руль!
И не успел я и пару слов поддержки ему сказать, как из подъезда выскочила моя любовь в одном полотенце и как даст парню моим букетом по лицу, тот в ступор, а она как заорет:
– Ах ты, козел, убить меня решил?!
Парень стоит, глазами хлопает, а она не унимается:
– Знаешь ведь, что у меня на цветы жуткая аллергия, так мало того что веник побольше купил, так они воняют на три квартала вперед, ух, изверг, – скрутила она ему ухо.
Я стоял как не в себе, парень лепетал какие-то оправдания, мол, не он его принес.
– А кто?! – кричала она. – Ты? – тыкнула она в меня пальцем.
Я закачал головой и притворился деревом.
– Зачем ты вообще за меня замуж пошла, если меня так ненавидишь?
– Чтоб маме доказать, что я могу ухаживать за большим, вонючим и лохматым животным, она мне собаку не разрешала заводить.
У парня аж рот открылся, она еще раз его хорошенечко пнула и ушла, ко мне подошла мама и похлопала меня по плечу.
– Ну хоть животных любит, – подколола она меня, – так это ты ей цветы приволок?
– Я, – пришлось мне сознаться.
– Ну удачи тебе, самоубийца, – сказал парень мне и сел в машину.
На следующее утро на работе я докладывал о своих неудачах, мужики поддерживали меня как могли: кто словом, кто делом, пили, короче, мы.
– Коля, – начал Степаныч, – а может, ну ее, вон Зинка с бухгалтерии давно на тебя засматривается, пригласи ее в кино, и дело с концом, а то эта фифа тебя до добра не доведет, вон один уже сбежал и перекрестился, а ты прям на амбразуру лезешь, тебе чего, больше всех надо?
– Да не могу я без нее, мужики, она мне каждую ночь снится.
– Ну тогда не знаю, – вздохнул Степаныч.
– А может, ей духи подарить? – влез Михалыч. – А че, моя по таким вещам тащится, хлебом не корми – дай какую-нибудь парфюмерию прикупить.
– Да откуда у меня деньги, я же вчера все на букет спустил, будь он неладен.
– А ничего, я у своей флакончик свистну, поширше расставлю на столе ее бутыльки, глядишь, и не заметит, в обед сбегаю, – и мне подмигнул.
Вечером я возвращался жутко довольный, Михалыч приволок, как он сказал, самый красивый бутылек.
– Вот, – вручил он мне, – этот и в упаковке стоял, и даже припрятанный, жена у меня всегда самые ценные вещи кладет подальше, это, видно, самые дорогие.