Тома уселась рядом.
– Завтра уже будем у моря! – сказала она, положив голову мне на плечо.
Ровные квадраты на потолке турецкого аэропорта привлекли мое внимание – я водил по их линиям цепким взглядом. Фоном с небольшими паузами по всем этажам проносился монотонный женский голос: сначала на языке, который я не понимал – на турецком, потом на еще более незнакомом языке – арабском, а затем все повторяли на английском – проносились номера рейсов и названия городов. Париж, Вена, Доха… Я смотрел на проходящих мимо людей и искал среди них тех, кто летел в те края. Мужчины и женщины, дети, собаки и кошки в узких переносках отвечали моему взгляду, но между нами пролегала пропасть других звуков – проворачивались на полу колеса чемоданов, звенели телефоны, ударялись о блюдца кофейные чашки.
Я сидел на железной скамейке и ждал возвращения Томы. Мы уже проделали большую часть пути. Перелет показался мне быстрым, но взлет дался с трудом. Под рев разгоряченного двигателя я следил за белыми свежерасчерченными полосами вдоль трассы и мысленно прощался. С городом, со страной, с моей Верой, с самим собой… Мне казалось, что с этим самолетом поднималась к небу какая-то часть моей прошлой жизни. Тяжелая – как наш забитый до разрешенных двадцати килограммов багаж, важная – как паспорт, который я, вцепившись, не выпускал из рук, далекая – как Луна, к которой, как бы высоко ни поднимался наш самолет, я не мог дотянуться. Та часть моей жизни бежала навстречу плотными потоками воздуха и растворялась в нем, оставляя после себя голубое мерцание.
Набирающий скорость самолет свистел, и я подумал: «Каждый день будет наступать новое завтра, пока мы снова не встретимся через два месяца. Сейчас я прощаюсь с тобой. Но, возможно, когда-нибудь…»
Легкий толчок прервал меня, и самолет взлетел. Его крылья подрагивали на ветру, а под ними расстилался мой родной город, город, в котором вдруг мне стало невыносимо жить. Здания и деревья отдалялись, напоминая игрушечный конструктор из моего детства, в который Тома заставляла меня с ней играть. Помню, мне нужна была определенная деталь, но я долго не мог ее отыскать: приходилось поочередно откладывать в сторону каждую. И мои детские руки находили ее. Терпение и внимание – все, что было нужно, и можно было продолжать игру.