Всё забрала ты у меня. Всё и память.
Лота,
Лота —
неустанное, невыносимое слово.
Лота.
…
В мае мы переехали в Грюнвальд.
Тихие булыжные улочки, тихие в цветной меланхолии дома, молчаливые ветреные кафе.
Ты вышла из машины и, свернув за угол, исчезла.
Я заперся в гробу гостиницы. Был день, но я закрыл окна и сидел в темноте чужих голосов. Когда твой телефонный звонок разорвал мне сердце.
Это была – сейчас я знаю – наша – моя последняя ночь с тобой. Тогда я ждал, хотел, верил, что ты вернулась; и холод и немота ласок твоих – был стыд любви и жара твоего.
Но я рвал, мял, бросал стыд, я орал на стыд и топтал его босыми ногами своими. И ты смеялась. И в звон смеха твоего лил я вино безумия любви своей – и знаю теперь, что сам пил его – напивался – пьянел – и пил в звоне бокальном смеха твоего.
…Утро проснулось, когда я устал.
Ты пошла принять душ – и плеск воды омывал моё напоенное тело, напоённую душу.
Я заснул под этот плеск – под это журчание – под этот шорох – под это исчезновение. Под плеск, журчание, исчезновение, засыпание тебя. Ты ушла в меня – в мою воду – в мой сон, и в нём утонула – уснула навсегда – забылась.
Лота.
…
Вновь закрываю глаза.
Вновь слышать хочу – пить – плыть в воде той.
Вновь призраки тумана спускаются ко мне – обнимают меня бесшумным теплом своим – укрывают прозрачным – невесомым – бестелесным. Вновь пытаюсь я собрать пустые шорохи – бессонные мои сновидения – вздохи памяти моей безгласой. Вновь видеть хочу, ощущать, тянуться, красться, красть хочу тело твоё, тепло чужое твоё, сон тайный твой, дыхание жестокое голубиное твоё. – Лота.
Лота —
Лота…
– неустанное, исчезающее имя —
слово —
Лота…
Никогда не откажусь повторять ещё и ещё…
Но нет тебя.
Нет.
Забрала себя ты – забрала – ушла – уcнула навсегда в снах моих.
Вновь закрываю глаза.
И призраки – пятна невесомые – без шороха – без тела – без слуха – безглазые – безгласые призраки кружат – всё кружат без ветра около души моей – всё ложатся в неё – исчезают – пустеют – смолкают – пустеют душу мою трепетную – сонливую – сонную – спящую.
Но нет тебя в ней – Лота.
Нет.
Лота —
Лота —
Лота…
засыпающее слово —
слово —
слово – имя
…
Плачевный месяц. Месяц – насморк. Нависнет небо тёмно-серым, и засыпет город белым. Летит боком снег. Летит. Много, много. Затем меньше, всё меньше. Тихо падают редкие снежинки. Тихо и пусто. И так недолго. Вновь появится солнце еле тёплое. Зальёт белый город светлым прозрачным золотом. И начнёт плакать, плакать город. Плачут крыши. Капают слёзы с чёрных мёртвых деревьев, с изломанных их веток. Текут улицы, стекают дома. Люди заполняют затонувшие тротуары, разбрызгивая грязь, снуют автомобили.