– И потом тебе давно пора найти постоянную женщину. Жить с кем-то, понимаешь? Одиночество ни к чему хорошему не приводит.
(Это его вторая излюбленная тема в отношении меня, но я не обижаюсь.)
– Это все вступление, а где же суть, доктор?
– Суть в том, что ты устал от своей однообразной жизни…
– Менее однообразной, чем у тебя, доктор.
– Ты устал от своей одинокой жизни и мысленно переносишься в то время, когда ты себя чувствовал уверенно: в свою молодость, и туда, где тебе было интересно, – в Африку.
– А маска? Та маска на столбе?
– Ты путаешь причину и следствие. У тебя в комнате много лет на стене висит маска, поэтому она же тебе и приснилась.
– Хорошо. Но я так ясно видел это место: лес, озеро, поляну, хижины. Я же ничего этого в жизни не видал. Ты же помнишь, я тебе рассказывал: мы жили в городе и почти никуда не выезжали. Работа, дом, по дороге домой магазины, вечером – бар, и то не всякий; такие времена были, ты же знаешь. Я и Африки толком не видел.
– Не видел, так слышал, интересовался, представлял. Вот в мозгу и отложилась картинка. Человеческий мозг вообще штука интереснейшая, целый неисследованный мир.
(Всё, сел на своего любимого конька.)
– А это как ты объяснишь?
И я расстегнул рубашку. Свежий шрам набухал на правой груди. Он открыл рот, а потом его закрыл. Я подумал, что он сейчас скажет свое любимое: «Есть много, друг Горацио, такого, чего не снилось нашим мудрецам». Но он даже этого не сказал. Он сидел и смотрел. Наконец, он спросил:
– А ты не мог где-нибудь пораниться?
– И напрочь забыть об этом. Нет, при всём своём однообразии жизни я знаю всё, что со мной происходит, и пока не страдаю провалами памяти.
Он осторожно провел пальцами по шраму.
– Не болит?
Я покачал головой.
– Это скорее не шрам, а какой-то знак, – уже заинтересованно продолжал он. Надо подумать над этим. Может быть, стоит поговорить с африканистами? У меня есть знакомый.
– Нет, только не это. Делать из меня объект для исследований? Уволь. И не рассказывай об этом никому. Хватит и нас двоих, чтобы поломать себе голову.
Он что-то забормотал про возможность теплового эффекта при психологическом воздействии.
– Но причем здесь психологическое воздействие?
А потом добавил:
– Вряд ли это могла быть змея.
Всё закончилось как обычно. Мы выпили две бутылки водки, и я, еще не совсем пьяный, сел в такси и уехал домой.