Точнее, в пятьдесят два. Ручкин, в отличие от многих своих коллег, пришел в профессию по призванию и династической принадлежности. Его дед и отец тоже были урологами. Ничего другого выбрать в жизни он просто по определению не мог. Первая книга, прочитанная самостоятельно, была учебником анатомии. Любимый предмет в школе – биология. Он легко, без репетиторов и прочих глупостей, поступил в медицинский университет. И тут же женился на однокурснице – милой веселой девчонке Маше Чижиковой, которая смотрела на него влюбленными глазами и бегала за ним, как подорванная. Юный Сережа Ручкин решил – проще сдаться, чем тратить силы на сопротивление.
Девочка Маша с большим рвением окружала любимого заботой, избавив его от мелкой бытовухи. Она быстро забеременела и ушла в вечный академический отпуск. Родился сын. Следом еще один. Но Ручкину было не до семьи. Он рвался в бой. Строил карьеру, писал диссертацию. Ему не приходило в голову, что Маша жертвовала для него чем-то важным. Он искренне «делал ее счастливой», вверяя заботливым рукам супруги все трудности семейного быта. Он доверил ей холить и лелеять мужа, чего же еще?
Сыновья постоянно плакали, кричали, много болели. Но это все проходило как-то мимо сознания Сергея Сергеевича. Он писал диссертацию, оперировал, исследовал, уставал. А дома становилось все шумнее, напряженнее, сложнее. Ради науки надо было обрести подходящую спокойную обстановку. В конце концов он ушел к молодой и амбициозной Варе, бросив Машу замученной семейным счастьем и опять беременной.
Варя быстро взяла Ручкина под контроль, и он стал нудным подкаблучником, испытывая комплекс неполноценности перед юной женой. А она принимала его самоуничижение, как должное. С определенной долей садизма. Варя следила за питанием, фигурой, цветом волос неумолимо стареющего гения. Он боялся жену и постоянно скрывал свою усталость, и от этого еще больше уставал. Он пытался казаться бодрым, активным, мощным, но терял силы и его организм все сильнее изнашивался.
Во втором браке Сергей Сергеевич довольно скоро перестал оперировать – руки уже не те, перестал писать диссертации – голова уже не та. Все это он скрывал от Варюшки и старался чаще уезжать хоть в какие-нибудь командировки. Только там можно было перевести дух и побыть самим собой. Но потом неведомая сила снова тянула к Варе, словно он сам желал быть униженным, никчемным, старым, хотел оставаться жертвой фурии, которая его мучила тонкой упругой плотью и милыми капризами.