– Гля, спят, как не виновные. Как будто и не произошло ничего!
– А что произошло? И где? – неожиданно для меня отозвался наёмник.
– Где, где?! Там, откуда ты и вышел, швейцарец, – грубо ответили ему из-за решётки, – выходите, разбойники…
За решёткой стоял дюжий стражник, сжимая в руке факел, который громко плевался смолой и искрами. В его свете можно было разглядеть ещё одного стражника, ниже ростом и меньшей комплекции, видимо, бывшего здесь мелким начальником.
Щёлкнул замок, открывая решётку. Наёмник неторопливо поднялся с соломы и направился к выходу, сплёвывая слюну в угол, за ним двинулся и я, ощупывая себя, пытаясь разобраться, всё ли у меня вчера забрали стражники.
– Ну-ну, расплевался тут, как больной, – сопроводил наёмника старший стражник и ударил его ножнами в живот. Удар не произвёл никакого впечатления на Локка, он лишь слегка согнулся, выдержав удар тугими мышцами пресса.
Снова щёлкнул замок решётки и нас повели по недлинному коридору небольшого тюремного помещения. Открыв ещё одну решётку, задержанные попали в большую комнату с узким окном, забранным решёткой, сквозь которое еле пробивался солнечный свет.
Этот свет тускло освещал деревянный стол, несколько стульев и дыбу, расположенную в углу, рядом с камином, возле которого лежали разные щипцы, крючья и прочие инструменты палача.
Ни нашего оружия, ни моего кошеля, в котором оставалось ещё четыреста тридцать два реала, нигде не было видно. Чувствует моё сердце, будут проблемы. Но вчера нас плохо обыскивали, и обе грамоты оказались у меня при себе.
За столом сидел лейтенант тюремной стражи и вяло перебирал несколько кусков пергамента, изображая допрос. Как только мы вошли в комнату, сопровождаемые стражниками, он сразу начал задавать вопросы.
– Имя? – обратился он к наёмнику.
– Армандо Локк.
– Профессия?
– Наёмник?
– Доказательства?
– Они все у вас, цвайхандер и кошкодёр.
– Ну, цвайхандер, может быть, ты нашёл или купил для хвастовства, это не доказательство!
– Дайте мне его в руки, и я докажу вам, кто я есть.
– Ясно, ты не умничай, а то укоротишься на голову. Теперь мальчишка. Как тебя зовут?
Всё это время я мрачно молчал, разглядывая антураж этой милой комнаты. Интересно и пафосно, я бы ещё добавил сюда застарелые пятна крови и следы человеческих испражнений, для большей достоверности. Ну да, в каждой избушке свои погремушки.