– Я знаю, – горько произносит Робин, – ты не хочешь омрачать свои замечательные выходные. У папы ведь так здорово, правда?
«Каждый раз одно и то же. Каждый раз. Малейший проступок, и она тут же тычет мне в лицо их разводом». Как будто в этом виноваты не они сами, а Джемма.
– Я не просила вас расставаться, – отвечает она.
И это чистая правда. Хотя сказала она это, конечно же, зря. Ей никогда не удается выразить то, что нужно. «Но, мам, мне от этого больно. Когда ты говоришь, как тебе тяжело со мной, мои мысли заволакивает туманом, и тогда мне уже не найти правильных слов. В такие минуты я не могу думать ни о чем, кроме раскаленно-красной… штуковины… которая пожирает меня изнутри. Мне от этого больно!»
И, конечно, мама начинает кричать:
– Думаешь, я этого хотела? Боже правый, Джемма, если тебе сейчас так безумно себя жалко и ты хочешь кого-то обвинить, то почему бы тогда не начать с Кэролайн?
Это слово она произносит тем ядовитым тоном, каким ее одноклассники обсуждают непопулярных девчонок. Эта интонация в нос и ударение на первый слог придают имени ее мачехи привкус прокисшего молока. Осталось только изобразить пальцами в воздухе кавычки.
Робин уже накрутила себя. «Я хочу уйти, – думает Джемма, – знала ведь, что ей ничего нельзя говорить. Хочу, чтобы это прекратилось. Неужели так сложно сказать: „Ты была неправа, а теперь давай найдем решение?“ Хотя бы разок. Почему я всегда должна выступать в роли дьявола?»
– Ах да, я забыла, – продолжает мать, – Кэролайн ведь покупает тебе серебряные ожерелья и готовит цыплят в гранатовом соке по рецепту Оттоленги[10]. Она ведь само совершенство, не так ли? Не то что твоя скучная старая мать.
– Прекрати! – визжит Джемма. – Прекрати немедленно!
– Давай тогда посмотрим, что Кэролайн на это скажет. Как тебе такой вариант?
Джемма вихрем выбегает из комнаты и взлетает по лестнице в свою спальню. Потом с силой захлопывает дверь и подпирает креслом ручку. После чего ложится в постель и смотрит в потолок. Хочется плакать, но она не станет. В последнее время ей постоянно хочется реветь, сдирать с лица кожу и выть на луну. «Ну почему? – думает она. – Почему они произвели меня на свет, если не собирались любить?»
Патрик раздражен. Не из-за лотерейного билета как такового, а из-за доставленных ему неудобств.