Вглядываюсь в них и никак не могу увиденное осмыслить. И смирился уже с попаданием, и вроде бы принял его как есть, даже шевелиться активно начал, а вот конкретную дату с названиями и изображениями на газетном листе увидел, и по новой нахлобучило!
Да сильно так. Вот только теперь окончательно и по-настоящему в перенос поверил. В то, что все это отныне на-все-гда!
И это точно не кино. Не чудится мне, не снится. И возврата к прошлому не будет.
Да еще передовица на весь разворот оказалась с большим портретом государя императора. Оторвался от созерцания газетного листа, поднял взгляд, а над камином тот же самый портрет висит. Большой такой, в полный рост. А я-то внимания и не обратил особого.
Самый конец девятнадцатого века. И правит страной Александр III. А куда Николая II дели? Голова кругом идет!
Комната закружилась, поплыла вокруг меня, ускорилась, стены слились в общий серый фон. Из этой серости портрет выплыл, приблизился вплотную, накренился, изображенный на нем государь усмехнулся в усы да взял и руку протянул, до плеча дотронулся, похлопал по нему – держись, мол, братец…
– Николай Дмитриевич, ты меня слушаешь? Николай Дмитриевич?! Да что такое с тобой происходит?! – откуда-то издалека, словно сквозь вату, доносится голос дядьки.
И чего суетится? Все же хорошо! А тот не унимается, тормошит меня за плечи, трясет всего, словно куклу безвольную. Увидел, что я на него внимание обратил, тут же из кресла меня выдернул, на руки подхватил, потащил куда-то. Да чуть было головой о дверной косяк не приложил. В последний момент извернулся и бочком, бочком проскочил, уберег голову от столкновения с косяком. А вот ноги – нет. Двойной удар я хорошо прочувствовал. Правда, боли особой не было. Так, на грани ощущения где-то.
И опять все вокруг меня плывет в неудержимом хороводе.
Резкий запах обжигает нос, продирает носоглотку, добирается до головы и взрывается в мозгу фейерверком, выбивая прочь полуобморочное состояние. Трясу башкой и ошалело осматриваюсь, с понятным раздражением отпихивая еще раз сунутый под нос флакончик с вонючим содержимым:
– Убери от меня эту гадость!
– Марфа, полотенце дай! Марфа, ну что ты копаешься? Вон же висит!
– Да я чистое ищу! – возмущается кормилица.
– У меня здесь все чистое! – режет повариха. И подгоняет явно замешкавшуюся женщину. – И водицу из вон того ведра ковшиком набери, она там ключевая, холодная, только что Федюнька с родника принес.