– Я заметил: ей доставляет удовольствие использовать тебя как носильщика.
Гай тоже заметил, что мисс Трамбле нравится его унижать.
– Ты голоден? – спросил у друга Гай. – Конюх с постоялого двора сказал мне, что на Гранд-плас есть кофейня, которая открыта допоздна, чтобы обслуживать работников цирка.
Стонтон поморщился.
– Господи, Гай, неужели ты так и не научился говорить правильно, когда мы изучали французский в школе?
Дарлингтон, уже привыкший к насмешкам по поводу его ужасного акцента, лишь пожал плечами.
– Так ты голоден или нет, Син?
– Я там уже ужинал, – ответил тот, доставая из нагрудного кармана часы. – Они закрываются через полчаса, так что тебе лучше поторопиться.
– Проклятье! Значит, у меня не останется времени, чтобы переодеться.
Син взглянул на его костюм из темно-красного бархата, отороченный золотой тесьмой – Барнабаса забавляло, когда немногочисленные сотрудники мужского пола облачались в такие, – и усмехнулся.
– Тебе вовсе не обязательно переодеваться. В этой одежде ты выглядишь как любимый лакей зажиточной старухи.
– Очень смешно.
Стонтону пришлось надеть точно такой же костюм, так что не в его положении насмехаться. Отвернувшись от друга, Гай направился в гардеробную.
– Если надумал переодеться, пропустишь ужин, – крикнул ему вдогонку Син, но Гай лишь отмахнулся.
Он не собирался переодеваться, чтобы из-за этого лишиться ужина. Роль мишени пробуждала страшный голод и жажду, поэтому еда была для него куда важнее.
Чтобы уберечься от ночной прохлады, Сесиль быстро шагала по тихим безлюдным улицам, кутаясь в тяжелую шерстяную накидку.
Ей не нравились такие прогулки в одиночестве, но остальные женщины уже поели, а единственное заведение, в котором можно было получить поздний ужин, скоро закрывалось. Известная пословица гласила: «Береженого Бог бережет», – поэтому Сесиль предусмотрительно надела кобуру с пистолетом поверх серого шерстяного платья, после того как сняла черный шелковый наряд, в который облачалась для выступления.
А ведь лорд Карлайл приглашал ее на ужин. При мысли об этом Сесиль рассмеялась.
О да, она прекрасно знала, что на уме у этого привлекательного пэра. И это была отнюдь не еда. Те несколько дней, что она провела с ним в одном фургоне, почти лишили ее решимости, и она едва не пала жертвой его обаяния, поэтому теперь ей необходимо было во что бы то ни стало держаться от него подальше.