– Учитель! Прошу простить этого нерадивого ученика, он действительно не вскрывал конверт, – стыдясь, склонил сребровласую макушку и выпалил У Чан на одном дыхании куда-то себе в ноги.
Спросить бы почему, но Го Бохай замешкался. Обычно он предпочитал слышать неприятную правду без экивоков, когда же дело касалось У Чана… Наставник вздохнул и произнес самым деликатным тоном, на какой только был способен:
– Давай посмотрим вместе.
У Чан возразил:
– Все не так, как может казаться!
– Я не прошу объяснений, я прошу письмо. Распечатай его, и делу конец.
Реакция наследника оказалась неожиданной. Схватившись за край воротника с потайным карманом, он принялся мотать головой из стороны в сторону, постепенно отстраняясь от наставника.
– Перечишь мне, да еще и противишься? Но почему?
Юнец как-то жалобно поджал губы и едва не бросился наутек.
– Нет! Убейте – не отдам!
Спор из «отдай» и «ну уж нет» продлился недолго – Го Бохай отбросил уговоры, как только У Чан отполз на приличное от стола расстояние. Тогда наставнику пришлось подойти самому. Первая попытка выудить из-за пазухи письмо увенчалась неудачей: У Чан сжался что было мочи и вцепился в нагрудный карман, будто у него отбирают последние гроши. Разумеется, Го Бохай не собирался применять силу, но его вдруг захватил азарт погони – вспомнилось, как раньше ученик так же капризничал. Вторая и третья попытки Го Бохая также провалились. Как он ни пробовал, наследник юрко уклонялся и не отступал в борьбе за свой подарок. Когда воспитанник в очередной раз подскочил, желая отползти, Го Бохай безжалостно ухватил его, да не за руку или за шиворот, а за ухо. Он легонько ущипнул, потянул его, и У Чан запищал:
– Извините! Извините! Я сдаюсь!
Едва удерживая рвущийся наружу смех, наставник выхватил помятое письмо, вернулся к столу и произнес с притворной строгостью:
– Теперь сядь и объяснись. Вопиющее непослушание! Все же я твой наставник!
Смущенный У Чан пробормотал:
– Учитель же…
– Учителем ты решил меня называть, будучи еще ребенком. Я понимающе отнесся к подобному, все же наше общение строилось именно в подобном ключе. Я был принят на службу в качестве твоего наставника. А пока сядь поближе и взгляни. – Го Бохай развернул письмо, положил его на стол и пригладил рукой.
Измятая бумага некоторое время противилась, но все же выпрямилась, явив содержимое. У Чан склонил голову над листком и удивился: вопреки ожиданиям, это оказалось не письмо, а аккуратный набросок юноши, опирающегося на меч.