Старик раздосадованно сплюнул:
– Хорошо, твоя взяла, веди его в свое заведение. Вот, возьми. – В благодарность он протянул женщине пару монет и пояснил: – Возьми-возьми, напои и накорми его, а остаток потратьте на новую одежду. Го Бо очень помог мне с женой, когда та захворала. Совесть загрызет, если уйду просто так.
– Ха! Дун Хэ, ты уж с совестью своей как-то сам договорись, – воспротивилась женщина в годах. – Чтобы угостить Го Бо, мне не нужны ни твои, ни его деньги. За все его добрые дела я бесплатно обслужу мальчика!
Тогда настойчивый благодетель обернулся к Го Бохаю и попытался вложить деньги ему в карман, однако, как только дотронулся, услышал:
– А, не стоит! У вас же в семье имеются маленькие дети – покуда вы один трудитесь, каждая монета имеет свой вес. Подумайте лучше о них, господин Дун. – Произнеся это, Го Бохай потрясенно застыл. У него и в мыслях не было говорить что-то подобное, к тому же никого с фамилией Дун он не помнил, но слова его звучали так уверенно, будто бы он лично был знаком со всей семьей старика.
Глава незнакомого наставнику семейства настойчиво продолжил:
– Ну как же, Го Бо, ты нам тогда так помог. Мы были без гроша и не смогли как следует отблагодарить. Сейчас же все переменилось: я хорошо подзаработал на извозе, обновил повозку, и даже лишние монеты остались. Вот, возьми.
Судя по разговору, и этот человек, и женщина, и Го Бохай, точнее Го Бо, знали друг друга очень даже неплохо. Однако наставнику это начинало не нравиться: он словно оказался актером в странной пьесе, в которой не может ничего изменить по собственной воле.
Вторую попытку вознаградить послушник Го Бо, к удивлению Го Бохая, тоже пресек:
– Лишнего не бывает. Купите на это Дун Ли и Дун Ми угощений. – Слова вновь были неподвластны наставнику – он будто бы под заклятьем говорил то, чего на самом деле не думал.
Окружение, люди и их беседы – без сомнения, решил он, все это не более чем сон из прошлого. Возможно, это то, что попало под влияние забвения? Однако Го Бохай все еще не мог ответить самому себе, как давно это произошло и где он находится. Даже возраста своего вспомнить не мог. Его лишь преследовало навязчивое чувство, что когда-то он уже был в подобной ситуации и в подобном месте.
Сознание человека – хрупкая вещь: с годами многие детали пережитого стираются, в воспоминаниях остаются лишь образы и привязанные к ним эмоции, даже лица дорогих людей под гнетом времени обретают неузнаваемые лики. И это все только наяву, в сновидениях и подавно все принимает неясный вид.