Рассвет вошел в полную силу, лед под колесами стал багровым, в небе горели ало-оранжевые облака.
«Прямо прощальный салют…» – усмехнулся про себя Огневский.
Последний привет от Родины неприкаянному сыну – то ли герою, то ли преступнику, а на самом деле просто раненому, потерянному, очень усталому человеку двадцати четырех лет.
После ранения в голову Огневский долго болел. А когда более-менее оправился, наконец выписался из госпиталя и комиссовался, решил уехать из Москвы туда, где вырос, на Дальний Восток. Но домой на Сахалин возвращаться не хотелось – там лишь отец с мачехой, которых Андрей избегает, да могила матери. В нынешнем тоскливо-потерянном состоянии на родной остров лучше не соваться, станет только хуже.
И Огневский взял билет до Владивостока, о котором у него сохранилась пара добрых воспоминаний из юности. Позвонил Вовке Брагину, старому другу, тоже сахалинцу, но недавно перебравшемуся в столицу Дальнего Востока.
Когда им с Огневским было по шестнадцать лет, они, бунтуя против цивилизации в целом и родителей в частности, неделями вместе ходили в походы по диким углам родного острова. Пару раз едва остались живы после ночевок посреди тайфуна и встреч с медведями, что только укрепило дружбу.
С тех пор Вовка перебрался в крупный город, где работал в каком-то институте, занимался непонятными и никому особо не нужными исследованиями. Но все свободное время по старой привычке скитался по дикой природе.
Он очень обрадовался звонку давнего приятеля:
– Приезжай конечно! Вспомним молодость.
В итоге на четыре месяца, с сентября по конец декабря, Огневский стал спутником Вовки в его скитаниях по Приморью. Потерял счет горам и пещерам, которые они покорили вместе, разбитым дорогам, которые прошли и проехали, скалам, с которых поначалу, когда было еще относительно тепло, прыгали в студеное море.
И первое время бродяжничанье вдоль океана помогало погасить боль и тоску. Но увы, срок действия у этой анестезии оказался недолгий.
Постепенно Андрей начал скучать, а больные воспоминания вернулись, едва ли не с большей силой. Впрочем, деваться было все равно некуда. Старая жизнь погибла, а устраивать новую нет ни сил, ни желания. Он продолжал путешествовать по краю, иногда и без Вовки, которому, в отличие от Андрея, временами нужно было ходить на работу.