В тот день стартовали затемно. Вертолет высадил их на блокпосту, считавшемся относительно безопасным. Служащие на блоке были люди ученые, ничего спрашивать у четверых бойцов спецгруппы не стали, вообще словно не заметили их. Отряд выбрался за периметр и растворился в темноте.
Дальше долго бежали вдоль хребта, обдуваемые сырым ветром. Первым шел Мурзинов, он предпочитал вообще не говорить лишний раз, давал команды знаками. По самому гребню идет неплохая тропа, но на ней группу будет видно из долины, а неподалеку, по сведениям, есть несколько вражеских точек.
Поэтому двигались чуть ниже водораздела, по криволесью на северной стороне. К горам Огневский привычный еще с юности, с походов по Сахалину. Там, правда, не нужно было постоянно ждать нападения.
Уже часа полтора, как они без остановок, не сбавляя темпа, бегут. Интересно, планирует Мурзинов хоть одну передышку? Огневский устать пока не успел, он еще часа два сможет так марафонить, но вот сам старший группы заметно полноват, и слышно, как он тяжело дышит.
Темноту озаряет бледно-желтое пламя. Все четверо на рефлексе бросаются в стороны, залегают в траву, но нет – этот огонь не по их души. Слева, в долине, в километре от группы вспыхивает новый взрыв.
Андрей вспоминает карту – да, там же у наших маленький пост, у моста через узкую речку. Похоже, духи налетели среди ночи, палят из гранатометов. Судя по количеству вспышек, их целая толпа.
Огневский стискивает зубы, представляя, каково сейчас солдатам на том посту. До них всего километр, есть возможность быстро прийти на помощь, но нечего и думать об этом. У отряда свое боевое задание, и рисковать его выполнением, обнаружить себя – немыслимо. Да и что могут четверо, пусть даже спецназовцев, против толпы с гранатометами?
«Хотя не… – думает Огневский, чувствуя на спине увесистый ранец. – Как раз можем, очень даже можем. Но нельзя…»
И от этой мысли только хуже.
Впереди поднимается тяжелая фигура Мурзинова. Быстрый взмах его длинной руки – продолжаем движение…
Андрея разбудил женский голос, что-то протяжно запевший по-китайски. Фильм про древние времена кончился, в салоне автобуса включили музыкальную программу.
Снова разозлился на себя. Чем больше гонишь из башки проклятые воспоминания, тем настырнее они лезут обратно…
Взглянул на часы – проспал чуть больше часа, но голова вся мутная и мышцы затекли, словно полдня продрых. За окном уже метет вовсю, а вот пейзаж не изменился – все то же шоссе, окруженное сопками. В Приморье любят говорить, что на китайской стороне каждый метр распахан и засеян гаоляном, а вот неправда. По крайней мере, тут, в Маньчжурии, как именуют иногда север Китая. Полно пустой земли, заросшей лесом, похоже на окрестности Владивостока… Если бы не гигантские иероглифы на склонах холмов (соцлозунги?).