– Подавай, на здоровье! – с пьяным благодушием согласился богатырь, не прекращая воспитательной работы.
И тут в кормчу, громко топая, вбежал запыхавшийся привратник:
– Господине, я тебя всюду ищу… Повитуха домой кличет. Сын у тебя родился!
Грянул многоголосый ликующий вопль. Каждый так радовался – искренне, от души, – будто сам был счастливым молодым отцом. Разумеется, сразу уйти Поповичу не дали. Сначала пришлось выпить за пяточки виновника торжества – чтобы ходил по земле твердо и уверенно, был здоровым. Потом – за сердце, чтобы вырос храбрым и справедливым, как отец его. После чего – за макушку, чтобы умным был, и кудри густо и красиво вились, как у отца… Потом Попович все-таки с великим трудом вырвался из корчмы, мучительно гадая: в какую сторону надо идти?! Если бы не привратник, мог бы и заблудиться. Девка семенила следом, застенчиво придерживая на груди рваную одежу.
Побитый мужик, который воспользовался радостной суматохой и улизнул, дожидался на улице. Да не один, а с целой кучей стражников.
– Вот он, разбойник! – ликующе возопил, увидев Поповича, приплясывая и потрясая кулаками. – С девкой моей беглой! Хватайте обоих, ребятушки, сполняйте службу княжескую! А уж за мной не пропадет!
– Не отдавай меня ему, благородный муж! – завопила девка, прижавшись к Поповичу. В голосе ее, ангельски красивом, отчетливо звучал половецкий акцент. – Верной служанкой твоей буду, какие угодно желания исполню, все для тебя сделаю, только не отдавай! Ты хороший и добрый, а он подлый и злой!
– Чего стоите?! – топнул мужик. – Аль самому князю на вас жаловаться?
Стражники, не сговариваясь, испустили коллективный протяжный стон. Поповича знали и любили. Однако скандальный мужик, как ни крути, был в своем праве… Вон он, ошейник на девке, всякому виден. А раб убегать от хозяина не смеет, за то положена суровая кара. И тому, кто укроет беглеца – тоже… Теперь приходилось решать задачу, что страшнее: возможный гнев Владимира или кулаки Поповича (которые были куда ближе!)
– Ну?! – надрывался мужик.
– Господине, отступился бы ты… – робко пробормотал привратник.
Девка жалобно всхлипнула. И этот звук будто сломал последнюю преграду в душе вдребезги пьяного счастливого отца.
– Говоришь, твоя девка, беглая? – нехорошо рассмеялся Попович. Зловещий был смех, с отчетливым дребезжанием. Многие воины, слышавшие его перед поединком, навеки упокоились в сырой земле, или были сожжены на погребальных кострах. – А чем докажешь?