Но слава Богу, что они его не видели.
Касательно первого пункта, похоже, что я и правда назвал покупателя врагом, нет, отнюдь, я не могу позволять себе таких громких слов.
Это противник.
Простой противник, резиновый солдатик, к нему не должно быть никакой ненависти, только обычное желание уничтожить.
Прозрачное и дистиллированное.
А там, где есть противник, там, где уже вырыты окопы, расчерчены карты и наштампованы снаряды, там начинает сопеть и вертеться машина войны. Сначала ее жернова медленно проворачиваются, скрипят и ругаются, сплевывают и кряхтят, но вот уже она входит в раж, чувствует привычный темп, чувствует силу, ускоряет удары. Жернова начинают вращаться на полную мощность и даже сильнее на пределе возможностей. Ее бесконечные трубы, поплевывающие сначала дымком, перекрашивают небо в фиолетово-черный. И на сцену выходит бог войны во всей своей красе.
Тотальная война – во всей коммунальной квартире – от уборной до моей подушки – это окопы, зашнурованные колючей проволокой. Тотальная война. И пока я выигрываю. Покупатель теряет деньги каждую секунду, а я привык к громкой музыке, впитал запах китайских специй, выучил пару фраз на африкаанс, научился бить боковые. Я занял лучшие боевые позиции, заставив этого капиталиста снова и снова отправлять армию за армией на мои укрепления. Сотни его бойцов гибнут ежеминутно под напором моего огня. Пока что я держусь, и, видит Бог, не сдам позиций.
С первым пунктом планов мы разобрались, но что со вторым?
В написании романа тоже неплохо продвинулся. У меня готова задумка, есть пара идей для главного героя, но каждый раз, когда сажусь писать, происходит примерно одно и то же.
– Хочешь, я дам тебе идею для романа?
Павел Александрович Турагинов чуть не споткнулся, когда мы выходили прогуляться в ночную осеннюю слякоть. Каждый раз погода на улице становится для меня открытием, потому что в окно я не вижу ни облаков, ни снега, ни дождя, ни солнца, только стену напротив.
– Какую идею?
– О Малевиче.
Я разминаю в руках размокшую от сырости сигарету, а Павел попинывает жестяную банку носком винтажной туфли.
– Нет, я хочу сделать что-нибудь для брата. Малевич не мой родственник.
– А зря, история очень интересная, мог бы получиться хороший интеллектуальный детектив.
– Я не хочу писать интеллектуальные детективы, это чтиво для бабушек.