Спустя недельки две, совсем не спокойных, cнова позвонила Лика и сообщила, что в воскресенье утром отправит, того человека, Анри, и он довезет меня к Альберту домой. Зачем я согласилась? Я пошла на поводу у них. Притворилась, что действительно обеспокоена. Но мне хотелось узнать, что скрывается за этими масками, без эмоций.
Ну что сказать, за километр до их дома нам на встречу выехал Давид. Очень-очень вежливо вывел меня из машины на пару метров переговорить.
– Ты в своем уме? – первое, что он сказал мне.
– Что случилось.. – мой ответ.
– Если он вспомнит тебя, можешь не выйти оттуда живой. Он не здоров.
– Чего тогда добивается твоя жена? – раздраженно, поинтересовалась я. – Постоянно подталкивая к нему.
– Не могу сказать, – ответил он, уходя от ответа..
Раз уж не можешь, тогда иди лесом, подумала я.
– Вот, когда решишься, тогда и поговорим!
Я села и поехала к ним домой. Уже безо всяких задних мыслей.
Машина остановилась у высоких ворот. Этот человек остался внутри. Я вошла в туманный, сырой двор, одна. Во дворе было пару пристроек, но красивая указывала, где дом. Веранда пустовала, лишь ветерок раскачивал кресло-качалку, на которой болтался плед, а на плетенном столике еще исходил пар из чашки с недопитым напитком. Я скорее всего прервала, чье-то чаепитие. Хотя, ни одной живой души там не было. И разглядеть ничего не удалось. Я встала под навес на крыльцо и только подняла руку, чтобы постучать, дверь открыла, какая-то женщина c румяным лицом пухлыми щеками в фартуке. От нее пахло розовым вареньем. До смерти приторный запах и дальше по дому аромат дымки, воска и что-то, типа, cвежего сруба дерева.
Было очень темно, мне дали сменную обувь и указали в сторону лестницы, которая располагалась в конце первого этажа. Ну как этажа, пустая комната в коричневой, узорной плитке. Хоть залей лед и катайся. На стенах вдоль лестницы висели фото в хаотичном порядке, я узнала Альбертика и его мать, но отца не было ни на одном фото.
Медленно поднимаясь, поняла откуда запах воска, везде зажжены свечи. Cвечи! Двадцать первый век, свечи восковые, как в храме, даже не декоративные и ароматизированные.
Я вышла в коридор, который размерами похаживал на школьный, куча дверей и все закрыты. Хоть иди и вычитывай имена на дверях. Третья дверь справа открылась и вышла его мама. Не скажу, что она была в восторге. Но может она грустила, что единственный сын не в себе? Она пригласила меня внутрь. А дальше, театр современного искусства…