А вот она лежит в гробу. Людей вокруг много, всем хочется посмотреть на мою красавицу. Лежит как живая, лишь дыхания нет. Лицо мраморное, и губы… Какие у неё яркие губы. Ой, кажется ресничка дрогнула, и слеза… Нет, показалось. А губы её подкрасили. Вон, около них волосок от ветра задрожал. Мать все-таки уложила её косу в прическу, всю ночь старалась, причесывала и наряжала мою невесту на её свадьбу со смертью. Не досталась ты мне, и я уже не смогу никого любить. Клянусь тебе, милая моя, что ты у меня единственная раз и навсегда.
На нашей свадьбе ты была бы самая веселая и красивая. Как ты прекрасна в свадебном наряде! И туфли эти на каблучищах, зачем их тебе мать напялила, там они не понадобятся… Нет, мне все-таки не кажется, вот опять ветер задул фату на лицо и под ней дрогнула ресница.
– Люди, зачем вы её хороните!? Ведь она живая, живая!…
… Парень долго кричал и не мог никак успокоиться. Потом разрыдался и убежал, но, когда все поехали на кладбище, залез в катафалк и сел рядом с ней, не отрывая от неё горящего взгляда, впитывал в себя каждую черточку лица невесты.
На кладбище бушевал ветер, он срывал с деревьев последние листья и катал их по могилам. На ветру, как паруса, трепетали шарфы живых и фата покойницы. Стали прощаться. Родные, целуя девушку, плакали и причитали. Когда подошёл он, его глаза были сухие. Губы прикоснулись к ледяному лбу, кончику носа, и затем жаркий поцелуй в губы, который, казалось, мог оживить её… Его кое-как оторвали от гроба и увели в машину.
Он прибежал, когда от его Лебёдушки остался лишь холмик. Бросившись на колени перед грудой земли, осыпанной искусственными цветами, он начал что-то шептать. Потом все громче и громче.
– Прости меня! Прости, что не сберег и не смог уйти с тобой! Я трус! Но если ты позовешь, я приду! Я приду! – раздался его крик в гробовой тишине.
–Приду… приду… приду… – зазвучало это в каждой щели земли, в каждой трещине гранитных памятников как ответ или её обещание из иного мира.
А жизнь текла полноводной рекой, увлекая своими водопадами, воронками и гладью запрудов. Ко всему привыкает человек – это спасительное свойство его души. Смерть неизбежна в нашем мире и изменить можно все, кроме неё. Так что она была и будет, пока существует жизнь. Одни уходят, другие приходят. И он тоже свыкся с этой мыслью, что его Лебёдушки больше нет, но в душе осталась огромная пустота, которую нечем было заполнить. И он увидел выход в алкоголе, который дурманил и погружал в забытьё. Он запил, временами беспробудно, иногда, выныривая из этой синей ямы, вспоминал и боль возвращалась. Тогда он вновь шёл за бутылкой, и так изо дня в день. Никто и ничто не могло помочь ему, ни укоры родителей, ни осуждение соседей, ни предупреждение участкового.