Нет, Григорий совсем не мнил себя писателем, но поскольку времени свободного было полно, а мысли не давали спать, он решил их все переписать. И странное дело, чем больше переживаний ложилось на жесткий диск ноутбука, чем больше разочарований и обид отдавалось электронной начинке, тем спокойнее и умиротвореннее Григорий себя чувствовал.
Постепенно пришла мысль, что все это можно излагать в художественной форме, появилась некая идея, некий сюжет. В общем, вечерами было чем заняться. Григорий осознавал, что никаких свежих мыслей в поворотах его сюжетов нет, но его все устраивало.
– Я не писатель, Филя, – говорил он псу, сидя вечером на крылечке. – Но слушай, чего я написал сегодня. – И читал псу, поглаживая того по голове, почесывая его за ухом.
*
– Ахмед, нельзя так жить! Эй, очнись, да очнись ты.
Григорий обнаружил поселенца лежащим у лавочки на сырой земле. Ловя себя на мысли, что если бы такое он увидел в центре Москвы, то прошел бы спокойно мимо, он сначала пытался просто посадить Ахмеда на лавку, потом привести в чувство, а потом сходил до хаты за тачкой. Погрузил в нее безвольное, чего-то неразборчиво шепчущее тело, и повез по адресу проживания.
Дома у Ахмеда было грязно и ощутимо пахло бомжом. Григорий аккуратно уложил хозяина на топчан, сапогами собрал разбросанные по полу вещи в кучку, собрал в газету окурки со стола и закинул в печку. Избушка была хорошо протоплена, на полу везде стояли какие-то ящики с черноземом, все подоконники были заставлены горшками с некими зелеными растениями.
Хозяин всего этого стал приходить в себя часа через два. Сначала заговорил громче, потом в речи появились русские слова, и наконец Ахмед открыл глаза и встретился взглядом с Григорием.
– Ты на меня так смотришь, будто хочешь, чтоб мне было стыдно.
– Да нет, я не хочу, чтобы вам было стыдно. Вы как себя чувствуете?
– Знаешь, почему я уехал сюда? Чтоб вот больше никто на меня так не смотрел, чтобы никому не врать и все.
Ахмед попробовал сесть и, видимо, решив, что усилия, приложенные к данному действию, не оправдают результат, остался лежать.
– И вот я глаза открываю, и ты смотришь на меня, как на собаку. Не смотри!
– Ахмед, у меня и мысли не было. Я пытаюсь определить, как вы себя ощущаете. Все в порядке?
– В порядке, мне хорошо. Случилось что-нибудь?