Монтгомери не вздрогнул, но заметно напрягся от резкой смены обстановки. Фергус видел, как за круглыми стеклами очков дрогнули его зрачки. Он немного, но напугался.
Вперед вышел Грей, крепко сжимая пальцами набалдашник трости.
– Фергус. Положи нож для масла на место и не порть столешницу.
Грех послушно вытащил нож, поглаживая пальцами небольшой надрез в дереве.
– Клянусь, Монтгомери, когда-нибудь я отрежу ваш гнусный язык! Как только Йель это выносит? – прошипел Фергус.
– Миэ на мой язык не жаловался.
– Хватит. – Грей посмотрел на Кейрана. – Не хочу ничего знать об этом. Я просил не провоцировать Фергуса.
– А, то есть сомнения в его адекватности есть? – тут же накинулся Кейран.
– У меня скоро будут сомнения в вашей. Хватит устраивать этот цирк. Я мечтал оказаться в своей квартире в тишине и покое. Если вы пришли нарушать это, то я попрошу вас уйти, – холодно отчеканил Грей. – Мне вашей ругани до приезда в Тэйлию хватило.
– Мои извинения, – через силу процедил Кейран. Фергус интуитивно понял, что извинился он только перед Греем, и раздраженно фыркнул, возвращаясь к своему занятию. Ему было плевать, что о нем думал вечно недовольный Монтгомери, пока тот хорошо относился к Мастеру Грейдену. Нет, прощать слова про вкус в одежде он не будет, потому что это все же святое, но в остальном пусть хоть как называет. Фергусу было все равно.
Перегнет палку – получит этой самой палкой в ответ. Фергус не мог похвастаться ангельским терпением.
Чайник с шумом выпустил струю пара, и Фергус поспешно выключил конфорку.
– Так что вы хотели? – спросил Грей.
– Его высочество и Вальтар хотели бы кое-что обсудить, раз теперь у нас общее дело.
– О, вы смотрите, как быстро вливаетесь в работу, – не забыл уколоть Грейден.
– Какой ты злопамятный.
– Ну что вы, вовсе нет.
Фергус стоял спиной, наливая чай, но даже так чувствовал, как краснеет Кейран, не находя, чем возразить. Мастер Грейден еле слышно вздохнул, и Фергус услышал его тихие шаги с перестуком трости.
– Присаживайтесь. Расскажете, что узнали.
* * *
Было уже поздно, когда Альбрехт Диспар вернулся в свою комнату, плотно закрыв дверь на замок. Мужчина бывал здесь так редко, что покои казались ему чужими. С раннего утра он занимался делами поместья или пропадал в дальних комнатах западного крыла, оборудованных под мастерскую. Восстановление механизмов после Инкурсии – былого богатства Тэйлии и результатов труда его гениальной персоны – было самым важным для Альбрехта. Его манили новые идеи, которые словно витали в воздухе и их можно было ухватить руками – его гениальными руками – и воплотить в реальность. Только последние годы изобретатель чувствовал, что смысл жизни вывернули наизнанку.