Позже не раз предпринимал попытки обнаружить местонахождение сына Тайры, но мальчишка как в воду канул.
А пару лет назад шпионы неожиданно доложили о некоем молодом путешественнике со светлыми волосами. Однако его след тут же снова затерялся.
Иногда упоминания о нем мелькали в отчетах королевской секретной службы, но Дэймос Вива то появлялся, то исчезал, не давая себя изловить.
Даже направленный на его поимку отряд королевской гвардии не вернулся.
Не мог дать точного ответа, зачем искал мальчишку, потому что давно решил, что исполню, данную Тайре, клятву и не причиню ему вреда. Может, хотел посмотреть ему в глаза? Или сказать, что признаю свою ошибку, и теперь мне не жаль отдать ему свое королевство?
И я с нетерпением ждал его появления здесь, даже догадываясь, что его приход принесет мне смерть.
Наверняка, Дэймос жаждет возмездия за гибель своих родителей, и он его получит. У меня было много времени для того, чтобы смириться со своей участью.
Раньше никогда не был склонен к самопожертвованию, но теперь казалось, что наказание, каким бы оно ни было, сможет примирить мою душу с тем, что я совершил. Даст покой, которого мне столько лет не хватало.
Когда до вершины башни оставалось лишь несколько ступеней, сжал ключ в руке. Ни разу с того дня не поднимался в покои Тайры, много лет оттягивая этот момент.
Возраст давал о себе знать, дыхание сбилось, а на лбу выступила испарина. Разжав ладонь, заметил, что бороздки ключа отпечатались на ней замысловатым узором.
Отдышавшись, вставил ключ в замочную скважину до упора и дважды повернул. Дверь поддалась, хоть и со скрипом, и распахнулась, впуская в покои погибшей по моей вине любимой жены.
Здесь ничего не изменилось за столько лет. Узнав о ее смерти, я приказал закрыть эти двери и хранил ключ сам, чтобы оставить здесь все таким, каким было при жизни Тайры.
Все предметы покрылись слоем пыли, но были такими же, как и прежде. Пара туфелек на полу. Бумаги на рабочем столе. Флаконы с эликсирами и ингредиентами для них. Раскрытая на середине, недочитанная книга. Перо в давно засохшей чернильнице.
Стоявшие в пыльной вазе, почерневшие цветы рассыпались от неосторожного прикосновения. Не желая больше ничего разрушать, осторожно сдул пыль с бумаг на ее столе, надеясь найти что-то, что объясняло бы ее смерть, оправдало меня или сняло с моих плеч груз вины, что я терпеливо нес все эти годы.