Беременная любовница моего мужа.
Передо мной вновь возник образ этой змеи. Поразило, насколько мы были не похожи друг на друга. Разве что рост у нас был примерно одинаковым. Во всем остальном – словно небо и земля. По материнской линии у меня есть армянские корни, хоть и довольно далекие, но южный колорит мне вполне удалось сохранить. У меня густые темно-каштановые волосы, смуглая кожа и выразительные карие глаза. Моя фигура всегда была предметом гордости, а среди бальников дряблые животы и некрасивые ноги просто не встречаются. Внешность в этом спорте играет далеко не последнюю роль, поэтому я имела возможность наблюдать за красавицами на протяжении всего времени.
Что самое удивительное, раньше я была уверена, что Эду нравятся только девушки моего типа – яркие фигуристые брюнетки среднего роста. Однако беременная Карина просто разрушила это суждение. У нее щеки, хотя лишнего веса нет. Фигура? Вполне обычная. Руки, ноги, небольшая грудь. Кожа светлая, с веснушками, которые вдруг запомнились мне и не оставляли покоя. Глаза водянисто-зеленые, рот маленький, нос чуть приподнят. Волосы тонкие, рыжеватые, и я так и не успела выяснить, натуральные они или крашеные. На ее миловидном лице не было ни капли косметики. Но особенно поразило меня платье в цветочек – собранное под грудью и расклешенное к низу. С ее изящно сложенными на животе руками она выглядела настоящим воплощением материнства. Хотелось сказать, что могла бы стать иконой.
У меня даже не возникало и тени сомнения, что это явление Мадонны – всего лишь хитроумный тактический ход. Хотя бы потому, что Эдик всегда любил наряжать меня в такие наряды. Вот только пузом меня не одарил. А вот Карине повезло.
Злость и отчаяние чередовались во мне, накатывая волнами. Я стояла, не зная, что делать и как дальше быть, уставившись на запертую дверь. Бить окна или, не дай бог, выпрыгивать из них…? Нет, после столь убойного унижения к еще большему я пока не была готова.
– Подумать. Мне надо подумать, – стала повторять как мантру, стараясь уцепиться за эту мысль, как за единственную опору.
В каком-то полубреду уселась на кровать, но сосредоточиться никак не удавалось. В голове упорно всплывали вопросы, вызывающие лютую тошноту, каждый раз пробивая очередное дно моего персонального ада. «Что они там сейчас делают?» – эта мысль всплыла и зациклилась, как старая, неисправная пластинка.