– Помогите-ка мне опустить рампу, – попросил остальных папа.
Из прицепа доносился то громкий топот, то глухое постукивание, как будто кто-то нетерпеливо перебирал копытцами.
– Тихо, малыш, тихо, – приятным низким голосом успокоил кого-то внутри Кнут.
Как опытный полицейский, он умел быстро всех умиротворить и быстро наводил порядок. Своими сильными руками Кнут отпер засов на задней двери прицепа-фургончика. Затем он встал слева от прицепа, а Лиза Зонненшайн – справа. Они вместе взялись за рампу и осторожно опустили её так, что она коснулась земли.
– Ну что, дружок, пора выходить.
С этими словами Кнут скрылся внутри фургончика.
Лилли и Финни прямо-таки подпрыгивали от нетерпения. Шея Петрушки тоже вытягивалась всё сильнее и маячила всё выше над ограждением.
– И всё-таки тебе не наплевать, – укоризненно заметил Эйнштейн.
– Ещё как наплевать! – крикнула его подруга-лама.
– А вот и нет!
– А вот и да!
– А вот и нет!
Но прежде чем они успели разругаться в пух и прах, из тесного фургончика высунулась чья-то пушистая попа. Друзья резко умолкли. Ещё несколько шагов, и на белый свет целиком показался совершенно чёрный – от кончиков ушей до копыт – лама. Теперь он стоял посреди двора и растерянно щурился от яркого дневного света.
– Ну и причёска, – прошептала Петрушка.
И действительно, их новый сосед по конюшне выглядел, мягко говоря, забавно. Волосы у него на макушке стояли торчком, образуя то ли шапочку, то ли чуб, а на затылке завивались в довольно длинные чёрные локоны.
Лилли подбежала к ограде загона.
– Это Чубчик, – крикнула она, показывая на новенького.
– Его так назвали из-за причёски, – добавила Финни, наматывая на палец прядь рыжих волос. – Вообще-то такая стрижка, когда спереди коротко, а сзади длинно, называется «малле́т», но кличка «Чубчик» этой ламе как-то больше подходит.
– Мы бы и сами догадались, мы же не глупые, – проворчал Эйнштейн, недоверчиво разглядывая новенького.
А тот вдруг одним скачком рванул навстречу им с Петрушкой и вмиг оказался рядом.
– Приветики-пистолетики! – радостно завопил Чубчик и от избытка тёплых чувств с разбега боднул головой озадаченного Эйнштейна. – Хозяева сказали, что тут я найду новых друзей. Целых двоих! Наверное, это вы?
От восторга он даже исполнил какой-то танец наподобие чечётки.
Глаза Петрушки округлились и стали огромными, как два блюдца. Обычно эта дерзкая лама за словом в шерсть не лезла, но тут даже она не нашлась что ответить. Эйнштейн же просто изумлённо разинул рот.